В художественных образах это неоспоримо и ярко показано в фильме “Белое солнце пустыни”: гибель Верещагина обусловлена прежде всего тем, что он с оглядкой на жену и “павлинов” отказывает товарищу Сухову в своевременной помощи. В этот критический момент, когда Верещагин оказывается в обстоятельствах, требующих дальновидности и непреклонности, “любящая” жена уже психологически висит у него на шее, хотя в кадре она появляется с воплем “Не пущу!!!” значительно позднее. Но Верещагин не способен своевременно освободиться от её психологического деспотичного гнета, безоглядного и близорукого, ориентированного на “живи настоящим!”, и действовать дальновидно-целесообразно по своему пониманию течения событий. Запереть жену в доме-крепости вместе с “павлинами” и бежать на поле боя — это не выход из кризиса семейных отношений на основе половых инстинктов, чьи программы не обеспечивают целесообразное поведение при решении разного рода проблем общественного развития, что и показали дальнейшие события сюжета фильма.
При всей привлекательности Верещагина и многих его достоинствах, ему лучше было бы продолжать прятаться за бабью юбку, чем суетливо из-под неё вылезти, когда он узнал, что Петруху, на которого он обратил свои (неудовлетворенные из-за смерти в детстве сына Гриши) отцовские инстинкты, убил Абдулла. О такой возможности следовало думать раньше, когда товарищ Сухов обратился за помощью, вместо того, чтобы петь спьяну под гитару “Ваше благородие, госпожа удача…”. Верещагин пал жертвой своей же концептуальной неопределенности поведения: сначала решил остаться при “павлинах” в стороне от внутриобщественного конфликта, в котором выразилось взаимно исключающее понимание Добра и Зла; потом — нет, пойду спасать Петруху, однако, опять же из мелочного своекорыстия: решил спасать для себя — в качестве вожделенного наследника “павлинов”, накопленных в бездетной семье.
Эта концептуальная неопределенность его поведения во многом обусловлена его инстинктивно-психологической зависимостью от женщины, живущей сиюминутностью без оглядки на прошлое и без предвидения разнообразных возможностей будущего. С другой стороны его деспотичная жена, попытавшаяся в очередной раз настоять на своем, осталась никому не нужной бездетной вдовой на пороге старости лет также вследствие свойственного ей сиюминутно ориентированного деспотизма, который она вряд ли когда пыталась сдерживать.
Если же действительно
