Если бы мы знали, какая ужасная тайна заключена в этом коварном мозгу, мы не прошли бы мимо так беззаботно, а покончили бы с ним, как с бешеной собакой.
На берегу мы нашли место, откуда был открытый вид на реку и обширный солончак позади. Справа синело огромное морское пространство; слева тянулась беспредельная зелень болот со своими волнистыми травами и разбросанными холмиками, где множество розовых и голубых цапель усердно кормилось среди луж. В дремотной тишине полудня самые слабые звуки ясно доносились к нам по спокойной воде: бряцание оружия на судах, случайные тихие замечания готовившихся к сражению людей, находящихся между снастями или на палубах. Выглядывая из нашего прикрытия, я увидал на севере безобразную массу облаков, как бы врезавшуюся клином в яркое небо; ветер усиливался, приближалась гроза; наконец, засверкала молния. Мартин испытующе посмотрел на небо.
— Может быть, сегодня сражения вовсе не будет, — сказал он. — Моряки могут оказаться занятыми спасением своих кораблей: похоже на то, что будет сильный шторм.
Я кивнул головой.
В это время показалось первое испанское судно, величественно двигавшееся по реке, за ним на некотором расстоянии остальные — всего семь кораблей громадных размеров с выгравированными изображениями святых на носовой части. Сердце мое замерло, когда я увидел, как ничтожен в сравнении с ними наш флот. На борту наших судов сразу закипела работа.
Палубы испанских судов были полны темнобородыми испанскими солдатами, их оружие блестело в желтых лучах заходящего солнца, возвышения на передней части были также заполнены воинами. На носу главного судна стоял среднего роста человек в богатых доспехах с обнаженной головой; его бледная кожа составляла поразительный контраст с черными волосами и лопатообразной бородой. Глаза его были жестокие и холодные, губы тонкие и злые, весь его вид — бесстрастный, суровый.
Один за другим послышались всплески якорей и шум канатов. Затем опять наступила тишина.
По направлению от форта на реке показалась лодка. Из-за сверкавших на воде солнечных лучей я еле ее заметил, но потом, как раз когда она исчезла за последним из исполинских судов, я мельком уловил, что на ней только один человек. Эта громадная фигура могла принадлежать только Мишелю Берру. Меня интересовало, какие новые планы замышлял этот коварный человек.
— Черт возьми! Опять этот таинственный жирняга, — прервал мои мысли жесткий голос Мартина.
— Как вы думаете, что он намерен делать? — спросил я.
