— А. не лучше ли сражаться на суше? — вставил Мартин. — Мы могли бы изнурить их в здешних болотах и имели бы преимущество перед ними, хорошо зная эти места.
— Нет, дорогой Мартин, море имеет свои преимущества для моряков, — ответил Рибо, — а я моряк. Я погиб бы на суше.
— А я — на воде, — сказал Мартин с улыбкой. — Но не будем переходить мосты, пока мы еще не достигли их.
— Мне кажется, — сказал де Лодоньер, — что с нашими новыми силами форт может быть поставлен в такие условия, что сумеет выдержать, при надобности, длительную осаду; и мы могли бы вести наши операции с большей уверенностью на суше.
— Быть может, вы правы, но не будем в первый же день нашего прибытия обсуждать этот вопрос, — ответил Жан Рибо. — Нам нужно, прежде всего, отдохнуть, а затем мы совместно решим все проблемы.
Последующие дни, полные суеты, были посвящены выгрузке громадного количества припасов, привезенных Жаном Рибо. Лодки то и дело шныряли между судами и берегом; матросы отдыхали после длинного путешествия; вновь прибывшие исследовали окрестности форта — некоторые смело, другие робко — в зависимости от темперамента.
Как раз в это время я стал замечать таинственные действия и частые путешествия Мишеля Берра на юг. Ежедневно я встречал его уходившим или приходившим и именно только в этом направлении; но к моему великому сожалению, я этим тогда не особенно заинтересовался. Он обращался ко мне, в случае надобности, своим обычным вкрадчивым тоном, хотя я однажды заметил более обыкновенного насмешливое выражение на его хитром лице и более острое злорадство в единственном его глазу. Это причинило мне некоторое беспокойство, но скоро я забыл о нем. Таким образом, уже много времени прошло с тех пор, как я почувствовал ненависть этого человека, не причинившую мне пока никакого вреда, и я стал его еще больше презирать. Я его по-видимому, переоценил, оказывая ему внимание, которого он не заслужил, остерегаясь его. Он, должно быть, кое-что прочел на моем лице, потому что его глаз засверкал ироническим сожалением, как будто он увидел ребенка, игравшего острым орудием, или между ног дикой лошади. Я вздрогнул, задумался на некоторое время, но скоро отделался от этого в беготне и суете, происходившей вокруг меня.
Эти дни глаза наши были устремлены к морю, выискивая на далеком горизонте первые признаки жизни; но это произошло только на седьмой день после прибытия Жана Рибо, когда наша бдительность была, наконец, вознаграждена. Утром 4 сентября мы увидели на горизонте паруса большого судна. За ним следовали другие, поменьше, всего мы насчитали пятнадцать — сильный флот, медленно двигавшийся по легкому ветру. Мы не сомневались, что это испанские суда — мрачные и зловещие под ясным небом. Затем ветер, стих, и они остановились; как ни напрягали зрение, мы не могли их распознать.
