Отправляясь на следующий день засвидетельствовать Марии де ла Коста свое почтение, я нашел ее окруженной молодыми офицерами английского флота, среди которых находился тот высокий молодой человек, который вчера первый приветствовал Мартина и меня. Он единственный знал немного по-французски, так что мне стоило большого труда удержаться от смеха при виде его неловких попыток быть любезным. Высокий молодой человек играл главную роль в этом обществе, благодаря некоторому знанию языка. При других обстоятельствах я восхищался бы его прекрасной фигурой и красивым веселым лицом, но его настойчивые попытки заслужить благосклонность Марии доставляли мне мало удовольствия.
— Не находите ли вы, что этот высокий молодой человек очень красив и храбр? — спросила меня Мария после того, как англичане, после многочисленных улыбок и поклонов, наконец удалились.
— Нет, — ответил я отрывисто, — ничего особенного! Храбрость в сердце, а не в руках. Что касается его наружности, то, может быть, в глазах молодой девушки он кажется красивым, а я нахожу, что он очень неуклюж.
Почему я сделал столь злобное замечание, и сказать не могу: может быть потому, что Мария оказала мне мало внимания. Я не смотрел на нее, когда говорил, и она, недовольная, отошла в сторону.
— По крайней мере, он вел себя, как подобает мужчине, а не как надутый мальчишка, — сказала она и быстро удалилась.
Гнев мой смягчился, я готов был броситься за нею и молить простить мою грубость, но гордость удержала меня.
«Она не должна была обижаться», — подумал я, забывая в своей молодой спеси, что я сам виноват. Дьявольски упрямый характер де Брео мешал мне сознаться в своей вине.
Я шел домой сердитым; проходя узкую улицу перед нашим домиком, я увидел на небольшом расстоянии впереди себя де Меррилака. При нем была шпага в зеленых кожаных ножнах, оправленных блестящим желтым металлом.
Это навело меня на размышления.
Английские суда пробыли недолго. Уходя, они оставили нам одно небольшое судно и припасы, обещанные капитаном. Мартин был счастлив и весел в ожидании действий. Мы часто, по желанию де Лодоньера, посещали морской берег и во все глаза высматривали неприятельский флот. Но дни проходили за днями; уже август был на исходе, а обширное морское пространство было спокойно, и спокойствие это не нарушалось ни единым судном.
