Группа людей на носу стала внимательно нас разглядывать, а матросы оставили свою работу и с изумлением смотрели на нас. Между толпившимися у перил я увидел румяное лицо и дородную фигуру Ренэ де Лодоньера, надменные черты де Жонвиля и знакомые лица д'Улии, де Бодэра, де Лагранжа.
Когда я намеревался заговорить, Мартин знаком приказал мне молчать, и лицо его приняло выражение полной наивности и простоты. Он поднял руку и произнес:
— Ами! Ами!
На лице де Лодоньера появилась улыбка, он повернулся к своим товарищам и сказал:
— Это, должно быть, из тех дикарей, которые приветствовали нас здесь при первой нашей высадке, потому что они называют себя друзьями.
Он еще раз посмотрел на нас, и в это время какое-то недоумение появилось на его лице.
— Да, это так! Их лица мне очень знакомы.
— Возьмем их на судно, мсье, — сказал худой человек с черными глазами.
Он держал большой портфель под мышкой; потом я узнал, что это был живописец по имени де Мойн. Цель его была нарисовать этих двух дикарей, к чему он приступил, как только мы очутились на палубе. Этот рисунок до сих пор сохранился в Брео.
Через короткое время мы стояли на палубе между этими людьми, которые говорили о нас, не подозревая, что мы понимаем их разговор. Де Лодоньер пытался объясниться с Мартином знаками, но мой друг притворялся, что ничего не понимает, так что в конце концов тот вынужден был отказаться от переговоров.
— Это, очевидно, невежественный и грубый дикарь, от которого ничего не добьешься, — заметил он.
— Нет, мсье, я думаю, что в данном случае вы ошибаетесь, — сказал Мартин по-французски. — Я полагаю, что от этих двух дикарей можно узнать больше, чем ото всех остальных дикарей Нового Света.
Наступил момент изумленного молчания.
Лодоньер сделал шаг вперед и стал пристально всматриваться в Мартина.
— Мартин Белькастель! — воскликнул он. — Я не верю своим глазам. И молодой де Брео! Ведь первые колонисты, оставшиеся в живых, рассказали, что вы погибли, затерявшись в лесу.
Он обнимал нас, громко выражая свою радость.
— Мне казалось странным, — заметил он потом, — что у вас бороды, так как до сих пор я не встречал дикарей с растительностью на лице.
Смеясь над шуткой Мартина, все толпились около нас, с большим интересом рассматривали наши одежды и оружие.
Мартин рассказал о нашей жизни у дикарей, но не упоминал о причине, заставившей нас оставить форт Карла. По своему обыкновению, он очень скромно говорил о своих подвигах и преувеличивал мои, чем заставлял меня краснеть, в особенности, когда де Лодоньер похвалил меня за мою храбрость. Де Жонвиль, горячий искатель приключений, сетовал на свою судьбу, заставившую его отправиться обратно во Францию вместо того, чтобы остаться в колонии. Когда Мартин кончил, я стал рассказывать, как Мартин спас меня, когда я попал в море, и про историю с медведем. Он отшучивался, но по глазам его я видел, что это ему было приятно.
