Лиссе новость явно не понравилась. Девочка сильно побледнела, ее маленькие руки безвольно опустились, глаза наполнились слезами. Резко повернувшись к лестнице, она стала поспешно подниматься:
– Я скажу маме, что вы приехали.
Эрик проводил ее взглядом, вздохнул, потом укоризненно посмотрел на Роберта.
С трудом изобразив на лице раскаяние, его друг пожал плечами:
– Она все равно должна была узнать об этом.
В парадном зале, куда они вошли, царил хаос. Еще не наступил полдень, а помещение было полно людей, метавшихся то в одну сторону, то в другую. И причиной тому были две женщины, наперебой помыкавшие слугами.
– А, – пробормотал Роберт. – Тетя Гортензия и тетя Эстер.
Розамунда с любопытством взглянула на него, но промолчала, пока женщины продолжали отдавать распоряжения.
– Принеси мне мое вышивание, девушка. Это блюдо не годится, слишком сладкое. Принеси другое. Почему здесь так холодно? Неужели некому как следует развести огонь?
При каждом из этих требований пожилой дамы с лошадиным лицом служанки начинали бегать словно ужаленные. Одна принесла требуемое вышивание, другая взяла чашку с медом и бросилась на кухню, третья поспешила развести огонь.
Не собираясь ни в чем уступать, вторая дама, сидевшая в кресле у камина, отдавала свои приказы:
– Боже, как здесь жарко. Что? Ты пытаешься изжарить нас этим огнем, девушка? Залей его водой. Вот, отнеси шаль в мою комнату. И пусть кто-нибудь принесет мне что-нибудь послаще, чтобы подкрепиться перед едой.
Слуги бросились исполнять новые приказы, и Роберт с усмешкой посмотрел на Розамунду:
– Мои тетки. Никогда не были замужем и живут в Лондоне на выплачиваемое им годовое содержание. Приезжая сюда, они любят поиграть в хозяек дома.
– Ясно, – пробормотала Розамунда и посмотрела на спускавшуюся по лестнице женщину.
Она была среднего роста, но больше ничего среднего в ней не было. Восхитительные белокурые волосы казались почти белыми; черты лица были великолепны, хотя в эту минуту говорили о крайнем утомлении. Плечи были понуро опущены, лицо выражало сильную усталость. Женщина, казалось, с трудом переставляла ноги, спускаясь по ступеням. Розамунда решила, что это мать Роберта. Уж очень заметно было, что та провела много дней в тревоге и волнении у постели больного.
Когда женщина заметила Роберта, Розамунда поняла, что ее догадка была правильной.
– Сын! – вскрикнула она и в одно мгновение переменилась. Ее усталость улетучилась, и она сбежала вниз, чтобы встретить их.
