Но так тоже двигаться нельзя. Бормоча что-то себе под нос, Эрик натянул поводья и повернул коня назад, к жене. Она мгновенно скрыла боль и выпрямилась в седле, изо всех сил стараясь казаться опытной наездницей. Ее нещадно мотало из стороны в сторону, но Эрик, приблизившись, все же учтиво кивнул.
Не говоря ни слова, он наклонился, обхватил ее одной рукой за талию и пересадил на своего коня, бросив поводья кобылы Роберту. Розамунда удивленно ахнула, но промолчала, к облегчению Эрика. У него не было желания спорить или что-то объяснять. Он устал и еще больше устанет, когда они доберутся до Шамбли.
Потом, по молчаливому обоюдному согласию, они легли по обе стороны от Розамунды. Через мгновение оба уже спали.
Гроза была страшной. Розамунда почувствовала это, еще не открыв глаза. Гулкие раскаты грома накатывали словно волны, совершенно оглушая ее своим грохотом. Она никогда не слышала ничего подобного и, открыв глаза, была по-ражена, что нет дождя. Где это она?
Не в своей постели.
Не в монастыре.
На земле.
А вместо крыши над головой нависала листва; ветви деревьев чернели на фоне неба.
Шорох где-то справа от нее заставил Розамунду настороженно посмотреть в ту сторону поверх тела, лежащего рядом. Как она ни напрягала зрение, все равно ничего не могла рассмотреть, кроме силуэтов кустов и деревьев.
Снова раздался оглушительный гром, и Розамунда вздрогнула; ее внимание устремилось к источнику этого шума – тела справа от нее. Ее муж! Или это его друг? В такой темноте она не могла различить. Тело казалось огромной черной горой, которая пыхтела, фыркала, храпела и беспокойно металась во сне.
Она надеялась, что это все же друг мужа, потому что если это ее муж, то ей предстоят сплошные бессонные ночи. Привыкшая спать одна, тем более в отдельной комнате, пусть и маленькой, Розамунда подумала, что не вынесет такого шума на брачном ложе.
Она едва не выпрыгнула из собственной кожи, когда громовому храпу справа эхом начал вторить такой же громовой храп слева от нее. Широко раскрыв глаза от ужаса, она вглядывалась в тело, лежащее рядом, еще одну темную гору. Их невозможно было отличить друг от друга. Еще в монастыре она заметила, что друзья были примерно одинакового сложения. Похоже, у них и одинаковая склонность фыркать во сне, как это делают свиньи, когда роются в грязи в поисках еды.
Вздохнув, Розамунда закрыла глаза и стала молить Господа послать ей терпение. Когда оба мужчины вновь захрапели, ей захотелось сесть и заткнуть им рты. Но она сумела обуздать этот порыв. Монахине не подобает вести себя подобным образом. И хотя она не совершила постриг, все равно постарается быть доброй, терпеливой и набожной. Разве не это желает видеть мужчина в своей жене? По словам преподобного Абернотта, сам Господь предпочитает такую невесту. А что хорошо для Господа, то уж, конечно, более чем хорошо для ее храпящего мужа.
