— Нет! Вы не можете предполагать, что на такое решился кто-то из его родных братьев, чтобы завладеть престолом! — возмущенно вскричал сэр Оризан.
— Очень даже могу, — спокойно отозвался Мэт. — Да и вы тоже можете предположить такой вариант. Мы не раз слыхали о том, что такое происходило в других странах.
— Если бы я не знал, что Брион настолько благороден, я, быть может, еще и склонился бы к такой мысли. Действительно, после смерти Гагериса он мог бы стать наследником престола, — поджав губы, отвечал рыцарь. — Но Джон от этого ничего бы не выиграл.
— Зато может выиграть теперь, — заметил Мэт. — Брион ли заказал покушение на Гагериса или нет, но теперь оба братца наверняка помышляют о том, как бы поскорее отправить на тот свет друг друга.
— Верно... — сокрушенно протянул сэр Оризан. — Джон — для того, чтобы стать наследником вместо Бриона, а Брион — ради того, чтобы спасти собственную жизнь. — Мысль эта заставила благородного рыцаря поежиться, однако он не стал отбрасывать ее, а мужественно развил:
— И все равно, Брион слишком благороден для того, чтобы нанести удар первым или исподтишка. А вот Джон получил бы не только престол, но и Розамунду.
— А Розамунде это совсем не понравилось бы, — продолжил мысль рыцаря Мэт. — Ну, если только у нее очень странные пристрастия.
Сэр Оризан вздрогнул, выпрямился, глаза его угрожающе сверкнули.
— Не хотите ли вы обвинить мою принцессу в убийстве?
— Безусловно, нет, — поспешно пошел на попятную Мэт. — Но если бы это было ее рук дело, стало быть, она задумывала бы для Джона тот же самый маленький сюрприз. Но поскольку это не могло быть ее рук дело, следовательно, и думать об этом нечего.
— А если бы это сделала она, я бы мог ей посочувствовать. — мрачновато проворчал сержант Брок.
— Если честно — я тоже, — сказал сэр Оризан и поежился. На миг телохранитель принцессы возобладал в его душе над почетным стражем покойного принца.
— Единственный из братьев, кто не вызывает отвращения по-человечески и по своим воззрениям, — это Брион, — продолжил развивать свою идею Мэт. — Но он настолько дерзок, что я, руку на сердце положа, скажу, не удивился тому, какое раздражение его высказывания за столом вызвали у леди Розамунды.
— Он справедливо гордится своими заслугами воина и трубадура, — медленно проговорил сэр Оризан.
— Однако подобная дерзость, как правило, говорит о том, что человек низко ценит себя в каких-то других проявлениях, — заметил Мэт. — Порой бывает так, что второму ребенку кажется, что он, наверное, не в силах сравниться с первым. Но несомненно, Бриона подобные мысли мучить не должны, если учесть, как выделяет его Петронилла.
