Она знала, что такая попытка спасет ее ненадолго.
Зато теперь она могла думать безболезненно и хотя бы соображать. Что случилось? Двигаясь по эндорфинному туману, Алуэтта наткнулась на опухоль посреди мозга, где-то в области макушки, или, как выражаются в простонародье, «кумпола». Ничего удивительного, что так сильно болело. Вот это удар! Она двинулась вдоль этой зоны, приводя капилляры в порядок, растворяя тромбы и очищая мелкие кровеносные сосуды, наполняя их свежей кровью и заставляя кровеносную систему работать в соответствии с возникшими потребностями в дополнительном притоке кислорода. Постепенно самочувствие возвращалось в нормальное русло.
Когда боль несколько спала, она стала размышлять над причиной травмы — кто это ее так двинул и чем.
Может быть, она упала со скалы или с коня и ударилась о камень? Нет, все не то. Память медленно возвращалась, точно сбежавший супруг — какая-то орда дикарей, одетых одинаково — в юбки. Горцы. Горское племя. Но куда же они подевались? И, раз уж на то пошло, где она вообще находится?
Наконец ей удалось переключить внимание на внешний мир — а что творится там? Тут же послышались смех, хвастливые разговоры, бахвальство, кичливые возгласы, короче, типичная атмосфера охотничьих разговоров на привале. «Какой-то диалект», — подметила Алуэтта, но это ее не смутило. Она прекрасно разбиралась в местных наречиях. Точнее, они просто не представляли для нее проблемы — когда читаешь мысли, совсем не обязательно владеть языками.
Но раз она в стане врагов, то как ей освободиться — и вообще, возможно ли это? Она попыталась пошевелить руками и ощутила сопротивление. Ноги тоже были связаны, и теперь она явственно почувствовала во Рту кляп, который невозможно было вытолкнуть: под челюстью был завязан узел.
Стало быть, дикари знали, кто перед ними, и не оставили ведьме ни единого шанса.
Но откуда они могли узнать, кто она? Они что, наблюдали за ней из кустов? Или слух о чародейке, уничтожающей огров, уже пошел по всей округе? Она чуть заметно приоткрыла трепещущие веки и посмотрела сквозь ресницы. Перед ней сидел некто — видимо, один из горцев. Большая боевая дубина лежала у него на коленях. Видимо, ему был дан приказ глушить ее, как только она попытается применить свои чары.
Горец даже не смотрел в ее сторону — он смеялся и чокался с кем-то деревянным кувшином.
Алуэтта покосилась, повела глаза в сторону — и разглядела его друзей — освещенные костром силуэты. Она почти не различала лиц за языками пламени.
