— Мои глаза видят не хуже твоих, — возразила Корделия. — Но это настоящая овечка среди ослов! Разве тебе его не жаль?
— Ради Бога, Джефри, помолчи! — Гвен перехватила готовую сорваться с языка колкость. Мальчик закрыл рот и сердито посмотрел на мать. — Ты права, девочка, — сказала Гвен. — С животным обращались очень жестоко.
Действительно, тусклая, грязная, в пятнах парши шерсть на боках ничуть не скрывала ходуном ходившие ребра. Осел вытягивал шею, стараясь дотянуться до пучка травы.
— Какой у него жестокий хозяин, — возмутился Магнус. — Сам небось набивает брюхо в таверне, а животному даже клочка сена не оставил!
— К тому же осел очень истощен, сразу видно, что ему много приходилось работать, — заметил Фесс.
Это замечание можно было считать слишком мягким: бедный маленький ослик был впряжен в телегу, явно перегруженную гигантскими бочками.
— Такое отношение к бедному тягловому животному непростительно! — заявил Фесс.
Грегори удивленно посмотрел на него:
— На тебя это не похоже, Фесс.
— Что именно?
— Осуждать поступки человека.
— Наш приятель чрезвычайно чувствителен по отношению к тягловым животным, сын, — объяснил Род без капли иронии в голосе.
— Но как хозяин этого ослика может быть таким черствым? Он очень жестоко обращается со своим помощником, — удивилась Гвен.
— Конечно, — согласился Джефри, — настоящий негодяй, толстый, ленивый, медлительный мужик. Зверь, а не человек.
Но вышедший из гостиницы человек не был ни толстым, ни медлительным. Среднего роста, слегка склонен к полноте. Одет в чистые рейтузы и камзол, и пока не вышел из гостиницы, шапку держал в руке. При этом с приятной улыбкой на лице беседовал с хозяином.
— Да он кажется добрым! — пораженно воскликнула Корделия.
Но как только человек подошел к привязи, улыбка покинула его лицо. Он отвязал повод, разразился затейливым проклятьем, пока оттаскивал осла от жалкого пучка травы, потом сел в телегу и расправил длинный хлыст, вытащенный из-под бочек.
— Он не должен! — воскликнула Корделия, но возчик уже усердно потчевал осла хлыстом, который не только с треском обвивался вокруг спины животного, но и разрезал его бока до крови.
— Негодяй! — закричала Корделия, метла вырвалась из ее рук и устремилась к телеге.
Но Род уже заметил то, чего не видела дочь, и положил руку ей на плечо:
— Убери метлу, дорогая, иначе это помешает восстановлению справедливости.
— Не может быть, — по инерции возразила Корделия, но метла повисла в воздухе.
