— Заткнись.
Грофилд пожал плечами и набрался терпения.
В комнату вошел Джордж Милфорд, он остановился перед Грофилдом, посмотрел на Белл Данамато, мрачно покачал головой и сказал:
— Вот ведь влипли!
Харри закончил обыскивать Грофилда.
— Ладно, красавчик, — сказал он, — повернись и выходи отсюда.
Милфорд обратился к Харри:
— Это он?
— Кто же еще, — ответил тот.
— Да нет, это кто-то другой, — возразил Грофилд. Милфорд окинул его тяжелым взглядом.
— Значит, люди Би Джи все-таки заполучили вас? — сказал он. — Мы знали, что вы продадитесь тому, кто больше заплатит, но вам следовало хотя бы дать нам возможность предложить цену.
Грофилд покачал головой.
— Вы ошибаетесь, Милфорд, — сказал он.
Милфорд посмотрел мимо него на Харри. — Что вы собираетесь с ним сделать?
— Запереть под замок, пока сюда не явятся представители закона, — ответил Харри. — Только он сделал это не для Би Джи, у него были свои причины.
— Откуда вы это знаете? — спросил его Милфорд. — Потому что я сам работаю на Би Джи, — спокойно объяснил Харри. — Если бы он хотел, чтобы миссис Данамато умерла, то велел бы мне.
Грофилд обратился к Милфорду:
— Вы же видите, что это не имеет никакого смысла, правда? — Нет, не вижу. Куда вы его посадите, Харри? — Казалось, Милфорд не удивился и не встревожился, узнав, что Харри оказался человеком Би Джи.
— В подвале есть кладовка, — ответил Харри.
— Могу я прихватить с собой книгу? — спросил Грофилд. — Я как раз дошел до интересного места.
— Шагай, красавчик, — велел Харри.
Каморка была серой, без окон, площадью примерно десять на десять футов, с потолком едва ли семь футов высотой. Вдоль шершавых бетонных стен стояли неструганые деревянные полки, а грубая деревянная дверь, казалось, была тяжелее новорожденного слоненка. Полки были пустыми, как и сама комната.
Грофилд был босиком, под ногами лежал холодный бетонный пол, так что он старался стоять на одном месте. На Грофилде были брюки и тенниска — одеяние явно неподходящее в этой холодной и малость сыроватой комнате. Под потолком одиноко висела голая тусклая лампочка, которую Грофилд не стал выворачивать, хотя смотреть тут было особенно не на что. Заняться тоже было нечем. Харри не дал ему возможности еще разок отобрать у него автоматический пистолет, хотя всю дорогу до этой кладовой в подвале Грофилд старался улучить момент и опять овладеть положением. Но теперь положение овладело им, и виды на будущее были весьма мрачные.
Грофилд приуныл. Стоя на холодном полу, на крошечной полоске, слегка нагревшейся от его ног, он обхватил себя руками, чтобы хоть как-то согреться; он был окружен пустотой и окутан тусклым светом и испытывал острую жалость к себе. Грофилд понимал, что это чувство, пусть лишь отчасти, беспричинно и проистекает от неудобств, которые испытывало его тело. Держать свои жертвы в холоде, голоде и без сна — вот самое действенное и испытанное средство промывания мозгов: от этого и начиналась хандра, жалость к себе, а потом приходило отчаяние. Да, он малость недоспал, но у него было достаточно гибкое тело, и он мог продрыхнуть остаток ночи стоймя, на расставленных ногах.
