— Этот мост через Тибр в Афинах просто великолепен, — вдруг заметил молодой, прервав затянувшееся и ставшее тягостным молчание. — И мне бы не хотелось, чтобы ты думал, будто я его не видел. — Он продолжал болтать в течение нескольких минут, потом сбился и умолк.
— Уильям, — начал старший глубоким, сочным, очень музыкальным голосом. — Ты настоящий осел.
Не старайся разыгрывать передо мной невинного младенца — я тебя слишком хорошо знаю. И в то же время я сделал важное открытие: в мире есть один еще больший идиот, чем ты.
Судя по невозмутимости и безмятежности, с которой молодой человек воспринял эти нелицеприятные откровения, он выслушивал нечто подобное и раньше.
— Занятно, — сказал он, налив себе в бокал немного коньяку и нюхая напиток с видом ценителя, — ты возбудил мое любопытство. Кто же он, этот беспримерный идиот?
Пожилой мужчина неторопливо и аккуратно выпустил очередной клуб дыма, прежде чем ответить.
— Человек, который по твоей просьбе намалевал красной краской эти дурацкие слова на Колоколе Свободы нашей великой страны. — Великий и ужасный Джонатан Марстон улыбнулся — довольной улыбкой, полной мудрости и понимания. — И кстати, — продолжил он некоторое время спустя, — единственная твоя ошибка состоит в том, что в процессе розыгрыша этой маленькой интриги ты сменил адрес.
Именно поэтому ты и не получил мою последнюю телеграмму. Совет топать домой пешком я дал тебе в воспитательных целях, а на следующий день выслал пятьсот долларов.
Профессиональная гордость
Совершенно неожиданно они встретились «У Куинби» — это случилось впервые за три месяца — и после традиционных рукопожатий направились к своему любимому столику в углу.
— Ну, как дела? — поинтересовался Бенди, усаживаясь.
— Бенди, — начал Дадд Бронсон, проигнорировав вопрос. — Я величайший человек в мире. Сам я предпочитаю ветчину и капусту, эта пища, как и прежде, доставляет мне удовольствие, но если ты желаешь павлинье сердце под мармеладом — пожалуйста, я угощаю.
Бенди воззрился на пачку банкнотов, которую Дадд выудил из кармана брюк.
— Дадд, — сказал Бенди, голос его при этом дрогнул. — Я тебя очень уважаю, но могу не удержаться. Пожалуйста, убери это в свой нагрудный карман так, чтобы я мог видеть только выпуклость. Что же произошло?
— Я ненавижу рассказывать об этом, — заявил Дадд. — Бенди, я человек скромный. Когда ты все узнаешь и обалдеешь от восхищения, вспомни, что я это сказал.
Жаль, что там не было никого, кто мог бы видеть меня. Я сделал все в гордом одиночестве.
