Объяснения нет…
Некоторые из тех подробностей не совсем забылись; в последующие годы ты так часто представлял их себе в фантазиях, что можешь точнее описать последовательность ее жестов, чем процесс своего одевания. Меньше двух лет назад, словно пораженный громом, ты пробудился, и смутные фантазии стали реальностью…
Пробуждение резко положило конец вашей связи.
Оно произошло независимо от тебя, исключительно благодаря существованию других, более важных реальностей. Ты был совершенно к этому не подготовлен в то солнечное утро, когда по вызову декана брел через двор колледжа к внушительному новому кирпичному зданию за рядом сосен и лениво размышлял о причине вызова.
За блестящим полированным столом восседал непривычно озабоченный Засушенная Слива, лицом к нему сидела бедно одетая, плотная и энергичная, но изможденная женщина, чье лицо показалось тебе смутно знакомым.
— Доброе утро, Сидни. Полагаю, вы знакомы с миссис Моран. — Голос Засушенной Сливы был резким. — Она предъявила жалобу, которая основана на информации, полученной ею от своей дочери.
Ты был ошеломлен. Женщина избавила тебя от объяснения, внезапно вмешавшись в разговор:
— Это не совсем жалоба. Как я сказала, если все это обман, то для Милли это не впервой. Я только хочу узнать об этом у мистера Сидни.
— Спрашивать буду я, миссис Моран. — И, обратившись к тебе, декан сказал: — Вы признаете себя виновным в том, что не должным образом вели себя с этой девушкой?
Какое счастье, что принято считать естественной растерянность возмущенной невинности! Ты начал заикаться:
— Нет, сэр. Я… Я, конечно, угощал ее конфетами…
Нет, сэр.
— А, так, значит, это вы давали ей конфеты, — угрюмо сказала миссис Моран. — Тогда я снова ничего не понимаю, потому что она говорит, что джентльмен, который дарит ей конфеты, очень приятный и красивый, но никогда не сделал бы ничего такого, что не позволяет ему мама. Она назвала ваше имя, сэр, когда я дернула ее за ухо, и все время твердила его, хотя я только потом заметила, что оно было на свертке с бельем, который я приготовила для вас, и вот ей и пришло в голову назвать ваше имя. Но оно еще было написано на одной из книжек, которые вы ей давали.
— Не давал я ей никаких книг! — сказал я таким тоном, который подразумевал, что у меня вообще не водятся дома книги.
— Не давали?! — Миссис Моран обескураженно осела на стуле. — Ясно, чертовка опять все спутала. — Она снова выпрямилась. — Ваше прозвище Осел?
