— Ну вот теперь хорошо, — наконец сказала Миллисент, окидывая взглядом результаты своей работы. — Только вот сюда нужно поставить что-нибудь крупное, может, статуэтку побольше. Вчера на Бродвее я видела подходящую, группу девушек с ветками винограда, она стоила всего семь долларов.
— Статуя! — воскликнул ты.
— Да, для этого места.
— Я знаю, что сюда подойдет. Прекрасный белый мрамор и как раз того размера, что нужно. Завтра принесу.
На следующий день ты поехал на Парк-авеню, завернул свой бюст в газету и отнес его в такси. Ты боялся, что придется просить кого-нибудь помочь тебе дотащить его, но справился и сам, взвалив его на плечо. Через полчаса, запыхавшись после подъема по лестнице, ты поставил его на стол, снял бумагу и позвал Миллисент полюбоваться.
— Это очень современная работа, замечательное произведение искусства, — сказал ты. — Называется Уильям Завоеватель.
Она серьезно оглядела бюст, затем подошла поближе и потрогала необработанную колонну и гладкую белизну щек и лба. Ты так реально чувствовал ее руку, как будто она касалась твоей собственной кожи, и усилием воли подавил желание резко оттолкнуть ее — схватить ее за кисть руки обеими руками и вывернуть ее, чтобы в ней хрустнули кости.
— Он похож на тебя. — Она усмехнулась. — По-моему, точь-в-точь ты. — Она обернулась и оценивающе оглядела тебя. — Если бы ты действительно был таким, ты бы меня не боялся.
Пораженный, ты воскликнул:
— Господи милостивый! Я тебя не боюсь!
— Нет, боишься. Ты думаешь, что я злая, грешная, безнравственная. Все мужчины так думают только потому, что я ничего не стыжусь. Вот почему им безразлично, что я не очень хорошенькая.
— Кто тебе это сказал! Наверняка тебе кто-то это сказал.
Она только покачала головой и снова любовно погладила мрамор.
— Очень красиво то, как голова выступает из этого камня, — сказала она.
Она лишила твою затею всякой иронии, и ты пожалел, что не оставил бюст торчать в углу.
На следующий вечер ты приехал сюда, вошел в переднюю комнату и сразу упал в ближайшее кресло, не раздеваясь, недоверчиво тараща глаза и захлебываясь хохотом. Как же ты хохотал! Миллисент сидела в голубом кресле и читала, а рядом с ней на столе стоял Уильям Завоеватель с ожерельем из желтых хризантем на шее!
— Нет, это слишком роскошно! — задыхаясь, проговорил ты. — Господи, это просто невозможно! Эрма, дорогая, иди посмотри на это!
Миллисент, которая не шевельнулась и не улыбнулась, просто сказала:
