— Но они действительно уверенные люди, — заметил ты.
— И среди них нет ни одного с чувством юмора, — ответила она, — а у других оно проявляется только тогда, когда неблагоприятные обстоятельства, с которыми они сталкиваются, становятся еще хуже. Разумеется, ты вовсе не самоуверенный человек, в твоей жизни не было ни минуты, когда бы ты не был готов сбежать, если кто-то сделает тебе страшную мину. Вот почему Уильям Завоеватель такой замечательно смешной. В стиле елизаветинской эпохи. «Как похож на демиурга!» Нет, тогда это понимали! Слушай, ведь я думала, что у тебя-то действительно есть чувство юмора, а ты сидел там день за днем и позволял ему вытворять над собой этакое!
Ты хотел ей небрежно заметить: «Видишь ли, это был мой сын, и мне хотелось, чтобы он развлекся». Это могло остановить ее. Она, которую ничем невозможно поразить, ошеломленно распахнула бы глаза, узнав, что у тебя есть вот такой, уже взрослый сын да еще подающий надежды скульптор. Ты чуть было это не сделал, но в последний момент удержался и просто налил себе еще чаю, предоставив ей производить дальнейший анализ твоего характера.
В тот же вечер Уильяма Завоевателя затолкали в самый дальний уголок стенного шкафа в твоей туалетной комнате.
Ты никогда не говорил себе правды об этом, скрывая ее глубоко внутри. Это казалось совершенно простым: вот он, мраморный бюст, который изображает тебя, но на самом деле вовсе не тебя. Это тот ты, которым ты мог быть, обладай ты волей Дика и искренней доверчивостью Джейн. Что ж, это не ты, и нечего об этом говорить.
Портрет человека, довольно похожего на тебя, и несходство гораздо более неуловимое и глубокое, чем если бы у изображенного человека был крючковатый нос или двойной подбородок. Но самое обескураживающее было в том, что, сколько бы ты это ни повторял, ты не совсем в это верил. Какого черта, что это означает?! Зачем ты пытаешься обмануть сам себя? Или ты втайне думал, что твой сын, будучи гением, угадал правду, больше ни для кого не доступную? Осел! Самоуверенный осел! Называй себя как хочешь и шути над этим сколько влезет, но ведь в глубине твоей души действительно прячутся подобные идиотские мысли, которые разъедают тебя…
Ты переставил бюст в угол комнаты, чтобы его не было видно. Поместить его на стол тебе не хватало смелости, но ты не стал прятать его в стенном шкафу. Иногда, когда ты раздевался, тебе доставляло удовольствие сказать ему: «Ах ты, старая башка, пригодись хоть на что-нибудь!» — и набросить ему на отполированный лоб рубашку или трусы.
