Интересно, почему Бауэр соврал им? Может, не хотел продавать меня? И все-таки продал? Почему?.. Я вздохнул. В этот миг мне стало жаль Бауэра. Я понял, что он хотя бы колебался, прежде чем отдать меня в руки мясников…
– Я рад, что нашел тебя, – гость буравил меня глазами, в которых жила ненависть и обещание покорности. – Кстати, Боров Геншель живет на Никитской улице в доме купца Храпова. Там ты найдешь его! – он встал и, не спрашивая разрешения, скользнул к двери.
– Стой! Ты еще многое должен мне рассказать.
– Я еще приду. – Он склонился в поклоне. – Я приду не как гость, а как твой верный слуга, великий Магистр.
– Стой!
Но он, ступая мягко, как кошка, вышел из моего дома и растаял в темноте. Я посмотрел в окно. Мне показалось, что за ним скользнула тень какой-то огромной ночной птицы. Хотя что только не привидится в такую ночь.
***
До рассвета в мой дом больше никто не пытался проникнуть, да это и вряд ли было возможно. Я загородил дверь скамейкой и столом.
Днем я чувствовал себя вполне нормально, если не считать какого-то мутного, будто нечистого состояния своего разума, разъедаемого тягучей тревогой и страхами… Кто знает, чего мне стоило заставить себя более-менее держать в руках. Но я нашел в себе силы на это.
Днем я отправился к моей новой капризной больной. Мне пришлось воспользоваться извозчиком запряженной одним чахлым конем тележки, который за весьма скромную плату пообещал меня домчать как ветер «куда барину угодно».
Гнал он, как бешеный, поминутно крича в разные стороны:
– Гись! Гись!
Народ едва успевал выскакивать чуть ли не из-под копыт А я внутренне сжимался, представляя, что мы сейчас перевернемся. Но, кажется, такая езда была тут привычная…
Княгиня не брюзжать не могла, но на этот раз отнеслась ко мне гораздо доброжелательнее.
– Поглядим, басурманин, как дальше пойдет дело, – в своем стиле сказала для порядка княгиня – Может, ты и правда что-то понимаешь в знахарстве… Хотя и не верю я вашему брату.
– А это зря… Вера просто необходима для выздоровления.
– Мне достаточно веры в Господа…
Подошедший в конце визита князь Яков Никитович Одоевский был очень доволен тем, что я поладил с его тетушкой. До меня она довольно бесцеремонно отвергла трех лекарей.
Князь даже пригласил меня тотчас же отведать с ним домашних настоек и хмельных медов, которыми были богаты запасы этого дома, и, кстати, такое расположение к иноземному лекарю считалось большой честью. Правда, мне пришлось, как и в прошлый раз, выслушивать его сугубо поверхностные суждения о медицине и природе болезней, но это меня нисколько не огорчило. У местных господ, как говорят, с недавних времен появилось явное стремление знать понемногу обо всем, чему способствует устремленный на Запад взгляд их императора. Однако я был рад высказаться по затронутым вопросам и немного расширить знания этого несомненно обаятельного и доброжелательного человека.
