— Леонтья Петровича позови! — крикнул он вестовому.
— Что прикажете, Егор Егорыч? — с почтительною официальностью, довольно сухо спросил старший офицер.
Он был еще более хмур, желт и раздражен, чем обыкновенно, этот худощавый, высокий блондин с светло-русыми баками и усами, мученик службы и дисциплины, беспрекословный исполнитель и один из тех «собак» — старших офицеров, который, не зная отдыха, заботился о безукоризненном порядке и умопомрачающей чистоте «Кречета», вечно «собачился» и, самолюбивый службист, наводил страх на матросов беспощадною строгостью, чтобы судно было в порядке и чтобы капитан не мог быть недовольным лихими работами команды.
— Присядьте, Леонтий Петрович. Как Никифоров? Посылали сегодня в госпиталь справиться? — тревожно спросил капитан.
— Плохо-с, Егор Егорыч. Доктор ездил! — угрюмо ответил старший офицер, присаживаясь в кресло.
— Что с ним?
— Скоротечная чахотка.
— Быть может, прежде был болен?
— Что уж тут обманывать себя: просто заболел от наказания. Запороли, Егор Егорыч!
— Эх, Леонтий Петрович!.. Не похвалят нас, если адмирал узнает.
— Очень даже… Можно и под суд попасть! — с мрачною правдивостью промолвил старший офицер.
— И как это вы так наказали матроса, Леонтий Петрович? — проговорил капитан с видом сокрушения и досады.
Баклагин взглянул в глаза капитана, и во взгляде старшего офицера промелькнуло изумление и презрительное негодование.
И Леонтий Петрович сказал:
— Доктор говорил, что трехсот линьков нельзя, и я доложил вам, а вы приказали исполнить ваше распоряжение, наказать Никифорова.
— Я, кажется, не приказывал запороть человека, Леонтий Петрович!..
— Конечно, я виноват-с, что буквально исполнил приказание капитана… Я и не стану отпираться.
— Но, бог даст, вам не придется, Леонтий Петрович. Можно попросить доктора… Он доложит, что… что Никифоров заболел не от наказания… Скажите доктору…
— Уж говорите об этом доктору сами!.. — негодующе вымолвил старший офицер.
— И, наконец, адмирал может и не узнать… Не правда ли, Леонтий Петрович?
— Узнает.
— Почему?
— Команда заявит претензию…
— Верно, скотина Васьков мутит?
— И он, да и все недовольны…
— Так как же вы довели до этого команду?
— Вы думаете, один я?.. Ведь пищей недовольны, Егор Егорыч… Я думаю, будут претензии на вас и на ревизора… По слухам, новый адмирал… справедливый человек… И песня моя спета! — неожиданно прибавил Баклагин с каким-то равнодушием отчаяния…
— Не отчаивайтесь, Леонтий Петрович… Северцов все-таки — мой товарищ… Я доложу, какой вы отличный старший офицер…
