Он дал Ангелу Боли форму и лицо, и сделал её прекрасной — как ту, что может изменять свою форму и лицо, и выбирать красоту, как маску, соблазняя людей. Хотя она давно поймала его в ловушку, он все ещё был свободен, у него все ещё была свобода выбора.
И даже теперь ответ, который он дал ей, не свидетельствовал о поражении. Это был скорее ответный удар:
— Почему я должен чем-либо с тобой делиться, если ты не даешь мне понять?
Должно быть, она была раздосадована — но все же она освободила его измученную плоть из своих когтей и позволила ему погрузиться в глубокую тьму, спокойную и мирную, как могила, где он находился, пока не был перенесен в сознание иного человека, чтобы увидеть комнату, сильно отличавшуюся от его собственной.
Стальные болты, которые держали крышку гроба Адама Глинна, проржавели за те тридцать лет, пока гроб лежал в могиле, но их головки не настолько рассыпались, чтобы не откручиваться. Люк Кэптхорн наблюдал за тем, как Джейсон Стерлинг терпеливо выкручивает их один за другим и складывает их на стол. Дэвид Лидиард, неуловимый пленник сознания Люка, наблюдал вместе с ним.
Закончив, Стерлинг посмотрел на Люка, смеясь над его смущением. Стерлинг был красивым мужчиной, черноволосым и темноглазым. Он был не старше Дэвида, и ему, должно быть, давали меньше из-за мягкости его черт — но искрящийся ум и любознательность в его глазах не обманули бы проницательного человека.
«Он алхимик?» — удивился Дэвид. Это некромант, приемник Харкендера, служащий Пауку? Он бы хотел, чтобы Люк не был столь сосредоточен на лице и руках его господина, потому что заметил краем глаза соблазнительный отблеск на странных предметах и аппаратах и большие стеклянные баки. Но Люку все это было знакомо, и его внимание привлекали только действия Стерлинга.
— Помоги мне поднять крышку, Люк, — сказал Стерлинг. — Она не тяжелая, но мы должны аккуратно уложить её рядом с коробом.
Люк нерешительно посмотрел на незакрепленную крышку. На тайной арене его воображения, которую мог наблюдать только он и Дэвид, крышка гроба откидывалась сама, позволяя вылезти полуразложившейся руке, медленно тянущейся к чьему-нибудь горлу. Затем крышка окончательно съезжала с гроба, открывая взгляду отвратительное месиво из белых опарышей и слепых могильных червей, ревниво охраняющих свое царство гниения.
Однако на самом деле крышка все ещё не была снята. А Люк был не настолько труслив, чтобы испугаться собственных жутких фантазий. Он сделал, как было сказано, — взялся за доску, прилагая усилие одновременно с господином.
