Наконец Миа смогла вытянуть ногу — зловещий пресс боли ослабел. Она встала в ночной рубашке и сделала несколько аккуратных кругов по комнате. Она оперлась о стену обеими руками и согнулась под прямым углом, пытаясь потянуть носок левой стопы. Теперь сон был так же далек от нее, как Штутгарт. Левую ногу словно пронзала молния.
В этих приступах не было тайны. Она точно знала их происхождение: недостаток микроэлементов, изношенные диски нижнего отдела позвоночника, влияние стрессов на эфферентные нервные волокна спинного мозга и нарушение обмена веществ. Однако это лишь диагноз, не более того. Стресс или неосторожные движения вызывали приступы примерно каждые пять недель, и они возобновлялись со знакомой пронзительной болью.
Правда была простой и ужасной — Миа стара. Ночные приступы могли оказаться наименьшим злом. Люди дряхлеют, становятся глубокими стариками и старухами, с ними происходит нечто незнакомое, странное. У них есть возможность исправить то, что позволяют исправить современные технологии. Ну а все неизлечимое они терпеливо сносят. В каком-то смысле ночные приступы даже хороший признак. У Миа болели ноги, но она всегда могла свободно ходить. Иногда она страдала от боли, но всегда могла свободно ходить. Она не была парализована. Ей повезло. Вот на этом и нужно сосредоточиться: на везении.
Миа вытерла потный лоб рукавом ночной рубашки и проковыляла в соседнюю комнату. Бретт по-прежнему спала. Она тихо лежала, подложив руку под голову. От ее позы веяло спокойствием. Посмотрев на спящую девушку, Миа поняла, что ей знакома эта картина. Ее как будто захлестнула волна воспоминаний.
Память Миа мгновенно сфокусировалась, и ее сердце забилось, как пойманная рыбка. Вот так же она глядела однажды ночью на спящую дочь. Хлое было пять или шесть лет. Дэниэл стоял рядом. Дитя их любви безмятежно спало. Счастливая девочка у заботливых родителей.
Человеческие жизни, ее человеческая жизнь… Ночь ничем не отличалась от тысячи других ночей, но в тот момент она ощутила глубочайшую радость, ее словно охватил священный огонь. Миа догадалась, что ее муж чувствовал то же самое. Им не нужно было говорить, время словно перестало для них существовать.
А теперь, когда она смотрела на обнаженную девушку, которая выпила настойку и уснула на ее постели, этот святой миг снова вернулся к ней. Это чувство было в ней и пребудет всегда. Незнакомка не была ее дочерью, да и времена были другие, но это не имело никакого значения. Священный огонь был реальней времени, реальнее всех фактов и обстоятельств. У нее не просто сохранилось счастливое воспоминание. Она пережила тогда самый счастливый момент в жизни. Счастливой она была и сейчас.
