— Наша встреча оказалась очень утомительной, — продолжала Миа. — Хотя он держался безукоризненно, я устала от того, что сидела у его постели. Однако хуже всего другое: исчезла преграда между мной и моим прошлым. Моя романтическая жизнь, моя сексуальная жизнь. Я смогла вспомнить, как это возбуждало. Как льстило, когда тебе не давал проходу энергичный, настойчивый и обаятельный парень. Что я чувствовала, когда позволила соблазнить себя. От лекарств воспоминания становятся намного болезненнее.
— Многие люди сказали бы, что время сыграло для вас дурную роль, что вы должны спокойно отнестись к прошлому, соединить его с настоящим и таким образом преодолеть боль.
Терапевтические советы всегда возмущали Миа своей бестактностью.
— Сегодня я уже пробовала выстроить хронологический порядок и связать прошлое с настоящим. Но не стала от этого счастливее.
— Вам жаль, что он умирает? Вы скорбите?
— Да, мне немного жаль. — Миа отпила глоток минеральной воды. — Но я бы не назвала это скорбью. Для скорби мое чувство слишком слабо. — От воды она сразу почувствовала себя намного лучше. Ей всегда доставляли удовольствие самые простые вещи. — Я слишком давно не плакала. От слез мне сделалось не по себе. Я не плакала уже лет пять. — Она дотронулась до своих опухших глаз. — Такое ощущение, будто повреждена роговица.
— Там было завещание?
— Нет, — не очень уверенно солгала Миа.
— В той или иной форме завещание бывает всегда, — продолжала настаивать Мерседес.
Миа помедлила:
— Да, там было кое-что, но я отказалась. У него постсобачий пес.
— Так я и знала, — отозвалась Мерседес. — Или животные, или дом. Если люди умирают довольно молодыми, то, быть может, беспокоятся о детях. Вас никогда не пригласят к смертному одру, если не желают, чтобы вы утешили умирающего.
— А вдруг они захотят, чтобы вы их утешали, Мерседес?
Мерседес недоуменно пожала плечами:
— Да я всегда успокаиваю. Спокойствие — это моя жизнь. — Она всегда была очень терпелива. — Но по-моему, вам не терпится еще в чем-то признаваться. В чем же?
— Нет, ничего особенного.
— Вы просто не хотите мне сейчас говорить, Миа. Но вы можете мне все сказать. Пока вы еще в настроении.
Миа взглянула на нее:
— Тебе незачем меня успокаивать, да к тому же таким образом. Со мной все в полном порядке. Я пережила настоящий шок, но ничего странного делать не собираюсь.
— Вам не нужно об этом говорить. Сама ситуация очень странная. Да и мир в наши дни очень странный. Вы живете одна, очень замкнуто, и рядом с вами нет людей, способных что-то посоветовать и в чем-то убедить. Если не считать вашей работы, то никакой общественной роли вы в своей жизни не сыграли. И легко можете утратить почву под ногами, сорваться.
