— Ну... не хочется вам помнить, кто вас в начальники горотдела подпихнул, — холодея от ужаса, нес полную околесицу Сашка, — вот и сменилась милость... на гнев.
Начальник горотдела двинулся на него, как айсберг на дохлую шлюпку. Сашка поймал себя на том, что рефлекторно вжимает голову в плечи, и понял, что сейчас-то и произойдет самое страшное.
Но Бог его зачем-то сохранил. Федор Иванович подошел, с трудом перевел дух и, явно удерживая себя от немедленной расправы над этим щенком, медленно повернулся к капитану:
— Что на него есть конкретно? Кроме анаши...
— Работаем, Федор Иванович, — снова приподнялся из-за стола ошарашенный капитан.
— Я спросил, что на него есть конкретно! — с упором на «конкретно», яростно повторил начальник горотдела.
— Ну... это... — пытался угадать волю начальства Шитов.
— Что конкретно, я спросил! — заорал подполковник.
Глаза капитана забегали: он просто не успевал сообразить...
— Да то же, что и на дядю Женю, — удивляясь тому, что еще жив, тихо сказал Сашка. — Острое желание посадить.
Подполковник резко развернулся, и Сашка понял, что ему конец.
— За мной! — мотнул головой в сторону двери начальник горотдела.
Сашка, словно загипнотизированный, поднялся со стула и почувствовал, что ноги его не держат. Кинул взгляд на пунцового от невысказанных эмоций капитана, затем на уходящего в сторону двери подполковника и медленно тронулся вслед.
Шитов догнал Сашку только у лестницы. Остановил, быстро расстегнул наручники и бросил их дежурному:
— Саттарову отдашь. Это его браслеты.
Затем, видя, что начальник горотдела уже почти поднялся на второй этаж, крепко ухватил «наркодилера» за плечо и, толкая его перед собой, старательно доставил в приемную.
— Вперед. И поменьше выпендривайся.
«Сто пудов — он полномочия превысил. Вот и сдрейфил...» — подумал Сашка, кивнул немолодой секретарше и шагнул через порог огромного пустого кабинета.
— Садись! — дыша гневом, приказал начальник горотдела.
Сашка огляделся и присел на один из длинного ряда стульев у стены. Странное дело, но последние слова Шитова изрядно его успокоили.
Федор Иванович сунул руки в карманы и, тяжело дыша, заходил из угла в угол. Сашка ждал.
— Ты чего язык распускаешь, щенок? — резко остановился он напротив. — Что ты вообще об этом знаешь?!
— Я...
— Молчать!
Сашка с деланным равнодушием пожал плечами и начал демонстративно растирать затекшие запястья.
Бугров кинул в него испепеляющий взгляд, яростно крякнул и снова заходил по кабинету.
