Сашка ждал.
— Я себя чувствовать по-другому стал! Понимаешь? — Сашка растерянно пожал плечами.
— Я себя в двадцать лет так не чувствовал! — с воодушевлением выпалил дядька. — Гибкий, сильный, молодой! Как свежая кровь по жилам потекла! Но самое главное знаешь что?
— Что? — сглотнул Сашка.
— Все, кто имеет со мной дело, то же самое ощущают: словно двадцать лет сбросили! Ни проблем, ни депрессий! Просто от регулярного общения!
— Круто, — уклончиво мотнул головой Сашка и понял, что уже подмерзает. Стены пещеры буквально дышали холодом.
Дядька внезапно вздохнул, словно понял: не то! Всё — не то... ну, не удивил он племянника этим барахлом! А значит, и не убедил.
— Ладно, скажу тебе еще одно. А дальше сам думай.
Сашка насторожился. То, с какой легкостью дядька переходил от одного аргумента к другому, заставляло подозревать, что и это еще не всё и за каждым новым слоем «истины», как на археологическом раскопе, будет открываться следующий, за ним следующий, и так без конца.
— Откуда, как ты думаешь, я всё это знаю? Ну, про то, кто он, этот Николаев...
— Откуда мне знать? — отстраненно пожал плечами Сашка.
— А ты подумай!
«Лучше бы ты рассказал мне, что с ментами не поделил! — пыхнув неприятием, подумал Сашка. — И то больше пользы!»
— Да не знаю я! — подскочил он и пребольно звезданулся темечком о низкий потолок. — Достал ты меня уже со своими загадками!
Дядька подождал, когда он успокоится, и тихо произнес:
— Это мой дед, Сашок. И твой прадед.
— Че-во-о?
— Что слышал, наследник. Ты — его прямой потомок.
В глазах у Сашки потемнело. Или это начало сдвигаться с наилучшего положения солнце?
— Мне о нем бабушка рассказала, — еще тише произнес дядя Женя. — Твоя прабабка. Давно. Перед самой смертью. И Ваньке тоже, отцу твоему.
Сашка дернул кадыком. До него как-то сразу дошло, что это и впрямь может быть правдой. Что ни батя, ни мать ни о ком ему дальше своих родителей не рассказывали. А ведь наверняка знали! И эти дедовы скулы на довоенных фотографиях, и этот его черный, жесткий волос...
Сам-то он был русым, в мать, но вот лицо... Сашка испуганно ощупал свои скулы и только тогда понял, почему перепутал этот лежащий в мерзлоте больше полувека труп с дядькой: постриги дядю Женю под ежик, надень телогрейку и галифе образца 1937 года — и не отличить!
— Елки-моталки! — убито выдохнул он.
— Ага! — жизнерадостно отозвался дядька. — Я тоже так отреагировал, когда узнал. Но знаешь, что меня примирило?
— Что? — механически спросил Сашка.
