– С месяц.
Адмирал облегчил свою душу крепким морским слопцом и попросил дать ему марсалы.
– Выпьем за упокой души Вильгельма Карловича. Чудесный был человек. Мягкий, добрый, отзывчивый, храбрец первейший, только вот духом слабоват. Ну, да бог с ним, царствие ему небесное. Передайте Шумову мою благодарность и одобрение принятого решения. А Иванову посоветуйте от меня по-дружески поскорее поправиться, – говорил он, прощаясь с врачом.
Когда доктор вышел, Матусевич налил в бокал марсалы, поглядел на свет и начал пить мелкими глотками, причмокивая от удовольствия.
Командир броненосца полулежал у себя в каюте, положив раненую руку на подушку. Его слегка лихорадило, и он то и дело проводил ладонью здоровой руки по своему горячему лбу.
«Гангрена, отнимут руку», – беспокойно думал капитан, прислушиваясь к боли.
О судьбе броненосца с момента передачи командования он не думал.
«Пусть там Шумов выкручивается, как хочет. Да и едва ли теперь кто нападет в темноте на след «Цесаревича», – утешал он себя.
Приход врача отвлек его мысли.
– Адмирал рекомендует вам вступить в командование броненосцем, – проговорил врач, осмотрев больного.
– Но я себя очень плохо чувствую.
– На свежем воздухе вам будет лучше. Положите руку на повязку и будете спокойно сидеть в кресле. Я сейчас позову двух матросов. Они вас под руки проведут.
Поднявшись на мостик, капитан тотчас же сел в кресло, положил раненую руку на подушку, понюхал нашатырного спирта и затем уже подозвал к себе Шумова.
– Адмирал приказал мне вступить в командование, по я чувствую себя очень плохо. Так что прошу вас распоряжайся по-прежнему. Каков наш курс?
– Я приказал править по Полярной звезде, имея ее за кормой, так что можно считать, что мы идем на кн.
– Прекрасно. Когда доберемся до Шантунга, то свернем вдоль его берега и выйдем в Циндао. Где находятся ее пики адмирала и его штабных?
– Снесены в его каюту и накраты адмиральским флагом.
– Завтра мы их погребем, если все будет спокойно. В случае особой нужды – разбудите, а я подремлю. – И командир, отпустив Шумова, поудобней уселся в кресле.
Ночь проходила спокойно. Постепенно нервное напряжение пережитого дня спадало. То тут, то там раздавался храп спящих матросов, прикорнувших на своих местах. Было очевидно, что японцы окончательно потеряли из виду «Цесаревича». Нашел низовой туман, плотно закрыв весь горизонт. Кое-как исправили один из компасов и, взяв курс на юг, пошли на малых оборотах. Команде разрешили повахтенно спать около орудий.
