Но каков профессор! Вся жизнь была у него уже позади, однако он отнюдь не впал в уныние, а, напротив, продолжал смотреть в будущее с оптимизмом. Он не утратил ни своего искрометного юмора, ни юношеской энергии, ни жадного любопытства, являя собой пример, достойный всяческого подражания.
Все обитатели пансиона были хорошими, добрыми, внимательными людьми, но слишком любили поговорить о своем пошатнувшемся здоровье, о пенсионных пособиях, которых вечно не хватало, о недавно умерших друзьях, о погоде, состоянии нью-йоркских тротуаров и обилии на них собачьих куч. Профессор подобных тем избегал почти демонстративно, зато его очень интересовала Габриэла, ее будущее и ее дела, за которые он переживал едва ли не больше, чем за свои.
В тот день они засиделись в гостиной допоздна. Профессор терпеть не мог карты и никогда не садился играть в бридж с миссис Розенштейн и остальными, зато он обожал домино и с удовольствием обучил Габриэлу этой игре. Они сыграли несколько партий подряд. Габриэла все их проиграла, но это не испортило ей удовольствия. Поднимаясь к себе наверх, она думала о том, как неожиданно изменилась ее жизнь. Профессор оказался удивительным человеком. С ним ей было очень интересно. Возраст профессора Габриэлу ничуть не смущал — она не променяла бы его ни на кого другого. Этот чуткий, деликатный и оптимистичный старик мог дать сто очков вперед любому юнцу вчетверо моложе себя. Следующей встречи с ним Габриэла ждала с нетерпением и, уже ложась спать, пообещала себе, что завтра же купит тетрадь и попробует написать что-нибудь для профессора.
Об этом своем намерении она и сообщила профессору утром следующего дня, когда шла на работу в кафе. Вечером профессор Томас заглянул к Бауму и первым делом спросил Габриэлу, осуществила ли она свое намерение.
Сначала Габриэла даже не поняла его. День выдался хлопотливый, и с самого утра она даже ни разу не присела.
— Какое? — рассеянно уточнила она, занося в блокнотик заказ: яблочный струдель, кофе и сливки с сахаром и лимоном.
— Ты купила тетрадь? — сурово спросил профессор, и Габриэла лукаво улыбнулась ему.
— Да, сэр, — ответила она. — Я купила тетрадь и шариковую ручку. Скажу вам больше — у меня, кажется, появилось вдохновение.
— Я горжусь тобой, — сказал старик. — Надеюсь, оно не пропадет к тому времени, когда ты вернешься домой и сядешь за письменный стол.
— Когда я прихожу к себе, у меня уже совсем не остается сил, — пожаловалась Габриэла. — Ведь я заканчиваю в двенадцать, а иногда и позже.
