— Вы впервые видели пересадку сердца?
— Нет, это вторая операция. Первую тоже исполняли вы.
Слово «исполнение» весьма подходило к их работе. Обе пересадки, за которыми наблюдал молодой человек, представляли собой своего рода хирургическое зрелище. До этого ему никогда в жизни не приходилось испытывать такое напряжение и драму в операционной. Наблюдать за ходом операции, выполняемой Питером Галламом, это как смотреть балетный спектакль с участием Нижинского. Он был артистом своего дела.
— Каков, по вашему мнению, будет результат операции?
— Слишком рано говорить об этом. Надеюсь, что все обойдется. — И он, надевая поверх операционного костюма еще один стерильный халат и направляясь в послеоперационную палату, молил Бога, чтобы сказанное им оправдалось. Оставив чашку с кофе снаружи, он тихо подошел к кровати Салли и сел на стул.
Послеоперационная сестра и целая батарея мониторов следили за каждым вздохом Салли, и пока все было в порядке. Опасность может появиться позже.
Только бы все не пошло плохо с самого начала. А такое уже случалось прежде. Но только не в этот раз… не в этот раз… прошу тебя, Боже… не сейчас… не с ней… она так молода… хотя он чувствовал бы то же самое, будь ей не двадцать два, а пятьдесят пять.
Как это не имело значения, когда он потерял жену. Он сидел, глядя на Салли, стараясь не видеть другое лицо… другой случай, который всегда стоял у него перед глазами… Он видел ее, какой она была в последние часы, утратившая желание бороться, потерявшая надежду… Он уже ничего не мог поделать.
Она так и не позволила ему попытаться спасти ее. Что бы он ни говорил, как бы ни старался уговорить ее.
У них был донор. Но она отказалась. В ту ночь он бился головой о стену в ее палате, а затем, сев в автомобиль, помчался с бешеной скоростью домой по пустынной дороге. А когда его остановили за превышение скорости, ему было все равно. Тогда он думал только о ней… и о том, что она ничего не позволила ему сделать. Когда дорожный патруль остановил его, он был настолько не в себе, что его заставили выйти из машины и пройти по прямой. Но он не был пьян, он оцепенел от боли. Они отпустили его, сделав замечание и заставив заплатить приличный штраф. Дома он слонялся из угла в угол, думая о ней, страдая. Ему так не хватало Анны, ее заботы и поддержки. Он не верил, что сможет жить без нее. Тогда даже дети казались ему далекими… все его мысли были только об Анне. Долгие годы совместной жизни она была такой сильной, и только благодаря ей он смог добиться успеха. Она была для него живительным источником.
