Хилари повернула голову, чтобы посмотреть, что происходит, и увидела зрелище, к которому была совершенно не готова. Мэйда, голая, лежала в кровати Джорджины, та тоже сбросила на пол свою рваную ночную рубашку, и они при свете луны гладили, ласкали друг друга и целовались, при этом Мэйда стонала и закатывала глаза.
Хилари хотела отвернуться, но от ужаса и отвращения не могла пошевелиться. Джорджина заметила, что она смотрит на них, и ехидно спросила:
— Что, золотко, никогда раньше не видела, как две девочки этим занимаются?
Хилари молча покачала головой. Мэйда уткнулась Джорджине лицом между ног, та хрипло засмеялась, потом оттолкнула ее.
— Подожди минутку. — И обратилась к Хилари:
— Хочешь попробовать?..
Хилари опять испуганно замотала головой, понимая, что никуда от них, не может деться. Дверь была заперта, приходилось если не смотреть, то слушать.
— ..Вдруг тебе понравится?
— Нет… нет…
В конце концов именно из-за этого она сюда попала… Там к ней подбирался Джек, а здесь — эти две девчонки. Хилари даже не представляла себе, что они могут с ней сделать, но, к счастью, Мэйда и Джорджина, продолжив свои ночные игры, забыли о соседке. Они стонали, извивались, а Мэйда один раз так громко вскрикнула, что Хилари подумала, как бы Луиза не услышала, не пришла и не поколотила их всех. Но в тишине раздавались лишь вздохи и стоны двух подружек.
Наконец, утомленные, они заснули друг у друга в объятиях, а Хилари тихонько плакала и не сомкнула глаз до самого утра.
На следующий день они снова тяжело работали. Сначала Хилари копала в саду, потом вычищала грязь из сарая. Мальчишки, как и накануне, над ней издевались. Еще Луиза велела ей приготовить ленч. Хилари попыталась приготовить что-то приличное, но это было невозможно при том мизере продуктов, которые выделяла хозяйка. Дети получили по ломтику колбасного фарша и подогретые остатки картошки фри. Такой еды хватало лишь на то, чтобы не умереть с голоду.
Ночью Хилари опять пришлось слушать вздохи и стопы Мэйды и Джорджины. На этот раз она отвернулась к стене, натянула на голову простыню и притворилась, что спит.
Однако двумя днями позже Джорджина скользнула к ней в постель и, сунув руки под ночную рубашку, стала гладить Хилари ягодицы. Это было первое ласковое прикосновение с тех пор, как у Хилари умерла мать, но оно очень отличалось от материнских ласк и не было приятно.
— Не надо… пожалуйста…
Хилари отодвинулась на самый край, так что чуть не упала с кровати, но Джорджина крепко обхватила ее за талию, прижавшись к ней. Спиной Хилари чувствовала груди Джорджины. Та свободной рукой принялась поглаживать ее соски, — Ну, золотко, разве тебе не приятно, а?.. Разве это не здорово? Нам с Мэйдой надоело забавляться только друг с другом, мы хотим разделить нашу радость с тобой, ты могла бы теперь стать нашей подругой…
