Однако у Сэма и Соланж было достаточно своих забот.
Соланж буквально жила делами мужа и постоянно уговаривала его серьезнее относиться к актерской карьере. К осени 1947 года она знала уже все спектакли на Бродвее, прокрадывалась на репетиции и читала все статьи и заметки о театре, которые ей только попадались. Сэм тем временем ежедневно посещал занятия в театральном училище и ходил на все прослушивания, о которые только ему становилось известно. Их совместные усилия принесли плоды раньше, чем они ожидали.
Великий перелом наступил для Сэма сразу после Рождества. Он получил ведущую роль в спектакле одного из театров и имел очень хорошие рецензии и отзывы критиков. Спектакль через четыре с половиной месяца сняли, но опыт работы в нем был бесценным.
Летом Сэм играл в театре города Стокбридж, штат Массачусетс, и, будучи там, решил навестить сестру. Ему стало стыдно, что за целых три года, прошедших с окончания войны, он ни разу не попытался найти ее. Соланж даже упрекала его за отсутствие родственных чувств, пока сама не познакомилась с Эйлен и Джеком Джоунс и не поняла, почему муж игнорирует свою сестру.
Сэм разыскал ее благодаря старым соседям. Эйлен жила на грязной улице в беднейшем пригороде Бостона и была замужем за бывшим моряком, который для начала угостил шурина и его супругу изрядной порцией похабных анекдотов. Сама Эйлен, когда они сидели у нее в гостиной, говорила мало и, похоже, была сильно пьяна. Волосы у нее были, как и прежде, обесцвечены, но у корней уже отрастали темные; платье так плотно облегало фигуру, что с таким же успехом она могла бы не надевать ничего и этим явно порадовала бы своего мужа. Трудно было предположить между ней и Сэмом даже отдаленное родство.
Окончание визита и Соланж, и Сэм восприняли с облегчением. Когда они вышли от Джоунсов, Сэм глубоко вздохнул и посмотрел на жену с улыбкой, в которой сквозили грусть и разочарование.
— Ну вот, дорогая, теперь ты видела, что представляет собой моя сестра.
— Я не понимаю… как такое могло с ней случиться? — изумилась Соланж, которая с возрастом только хорошела и одевалась очень красиво, несмотря на их стесненность в средствах. Ее саму можно было принять за актрису или за преуспевающую манекенщицу.
— Она всегда была такая, — объяснил Сэм. — Мы никогда не ладили. — И со вздохом добавил:
— Честно говоря, я никогда ее не любил.
— Как это плохо!
Бостон они покидали с чувством облегчения, зная, что отсутствие общения с Эйлен — это не такая уж большая потеря.
