Квинт рассмеялся.
— Не слишком патриотическая мысль. Рим не был бы сейчас владыкой мира, если бы Юлий Цезарь сидел дома.
— Может, и не был бы, — согласился Луций без всякого воодушевления. — Эй, подвинься, ты занял все место у огня.
Это была неправда, но Квинт привык к ворчанию Луция, и был к нему привязан, отчасти потому, что лишь они двое из всего отряда прибыли из самого Рима. Он покорно подвинулся, и вскоре молодые люди уснули.
Когда следующим утром Квинт проснулся, дождь кончился, и, к тому времени, как он оседлал Ферокса и выехал вслед за Луцием по дороге через лес, возбуждение переполняло его. Дорога, по которой они следовали, была хороша — двадцать футов шириной, сложенная из булыжника, покрытого гравием. Прямая, как стрела, она вела в Лондон[3] через страну кантиев — мирного кентского племени. Эту дорогу, как и многие другие, выстроили римские легионы после второго и очень успешного вторжения в Британию семнадцать лет назад, когда сюда прибыл император Клавдий и победоносным маршем прошел на Колчестер.
— Представь себе! — сказал Квинт своему приятелю. — Здесь тащились слоны Клавдия — или он и верблюдов тоже прихватил? Несчастные туземцы, вроде этих, должно быть, ужасно перепугались. — Он кивнул в сторону деревни, которую только что заметили по правую сторону. Она представляла собой несколько круглых грязных хижин, сгрудившихся вокруг палисада из кольев. В воротах палисада сидела женщина и что-то сбивала в каменной ступке. Голова ее была непокрыта, платье, некогда яркое и украшенное вышивкой, превратилось в лохмотья. Рядом стоял голый маленький мальчик. Он был до крайности грязен. Когда легионеры проезжали мимо, оба — женщина и мальчик — подняли головы и пристально, без улыбки, уставились на них.
— Какого забавного цвета у них волосы, — заметил Квинт, оглядываясь на первых встреченных им британцев. — Рыжие, как кирпичная пыль. И почему они не приветствуют нас? В конце концов, они наши подданные. — Он говорил с прирожденным римским высокомерием, и холодный, безразличный взгляд женщины его раздражал.
Луций пожал плечами.
— Слишком глупы, — вяло бросил он. — Я всегда считал, что эти рыжие кельтские дикари очень глупы. О,RomaDea[4], как бы я хотел снова оказаться в цивилизованных краях! Ведь мы здесь не увидим ничего, кроме бесконечных лесов, неся службу на каком-нибудь мрачном сторожевом посту. Британцы сейчас совершенно с нами замирены, и наслаждаются благами римской цивилизации, добрым правлением и порядком, которые мы им принесли. Романтичные времена Юлия Цезаря и императора Клавдия миновали.
