— Не займут, Василий Яковлевич, наших позиций французы, — отозвался Куртьянов. — Пусть-ка лучше вспомнят двенадцатый год.
— Не возьмут? — прищурился Кирьяков. — Ну, тогда докладывайте командующему, что привели свои два батальона. А я с ним говорить не хочу.
Но Меншиков был недалеко. Он слышал дружное «рады стараться!» И вот штаб-ротмистр Грейг, подъехав рысью, передал приказ князя новоприбывшим батальонам Московского полка выйти в первую линию левого фланга.
— Они не могут! Они только что пришли! Они без ног! — запальчиво крикнул Кирьяков.
— Не могу знать, ваше превосходительство, таков именно приказ его светлости, — отозвался Грейг, отъезжая.
Кирьяков повернул за ним коня.
Меншиков сидел на рослом гнедом донце — сухой, костяной, желтый.
Глаза Кирьякова с трудом выкарабкивались из набрякших век, когда он, поднимая руку к козырьку, проговорил желчно:
— Я приказал только что пришедшим батальонам Московского полка остаться в резерве, ваша светлость.
— А я… я приказываю, — поднял голос Меншиков, — взять их из резерва сюда, на левый фланг!
— Они устали, ваша светлость!
— Пустяки! «Устали»!.. Извольте передвинуть их сюда сейчас же! Не медля!.. Сюда! Вот!
И Меншиков, отвернувшись от Кирьякова, указал рукой, куда он думал поставить батальон.
— Слушаю, ваша светлость! — вызывающе громко гаркнул Кирьяжов и дернул поводья с такой силой, что едва удержался в седле.
Между тем Куртьянов уже скомандовал:
— Первому и второму батальонам надеть чистые рубахи и сподники!
А ротные подхватили разноголосо:
— Первой роте надеть рубахи и споднее!
— Второй роте надеть рубашки и сподники!
Солдаты, которым только что сам начальник дивизии приказал заслуженно расположиться на отдых, недоуменно вскочили, но проворно начали вытаскивать из ранцев чистое белье.
Меняя белье перед боем, усталые батальоны разделись, как для купанья, когда снова подъехал к ним Кирьяков и, покачиваясь в седле и поблескивая Георгием, полученным за усмирение польского восстания, знаменитым звонким голосом прокричал так, чтобы было слышно и Меншикову:
— Ребя-та! Пойдете сейчас на передовую позицию!.. На голое, открытое ме-сто!.. Но зна-ать, ребята, это — приказ командующего армией, а не мой!
Солдаты же говорили, натягивая на не желающие разгибаться ноги чистые сподники:
— Ну, кажись, так, братцы: паны тут промеж собой дерутся, а у нас, хлопцев, будут чубы трещать!
Все-таки голые потные тела их продуло утренним ветерком, освежило.
Начали даже шутить по рядам:
