Блеск столичной жизни давно погас в Гедеоне. С тех пор как знаменитый генерал Лафайет с конвоем из сотни разукрашенных индейцев проехал по улицам Гедеона, ничего торжественного тут уже не случалось.
Мало-помалу разъехались видные люди, а ведь были, были они в Гедеоне. Закрылась одна газета, другая еле расходится. Уехал мистер Перкинс, известный ботаник, уехали врач Биглер и адвокат О’Райли. Но самое обидное, что некий Андерсон, первый поселенец в здешних местах, тоже смотал удочки. Он продал каменный дом, самый первый дом в Гедеоне, и исчез в неизвестном направлении.
Но все это не мешает генералу Бланшару повторять время от времени: «Жить можно только в двух местах, в Париже и Гедеоне».
Когда столицу перенесли в Корону к предгорьям Красного Каньона, сердца гедеонцев чуть не лопнули от горя и зависти. Правда, Корона наслаждалась столичной жизнью всего пять лет. Это звание перехватил бойкий Монториоль. Но гедеонцы не перестали ревниво относиться к Короне.
Не успела Корона начать постройку железной дороги, чтобы возить руду, кукурузу и табак на пароходы, как Гедеон схватился за ту же идею. Перенести, чтобы коронцы ездили быстрее нас? Чтобы они валом пустили свой товар вниз по реке вместо гедеонского хлопка? Ни за что на свете! Пригласить инженеров, нанять рабочих и строить, строить, строить!
Эта дорога влетела Гедеону в копеечку. Местность от Гедеона только поначалу ровная, потом идут холмы, овраги. Чем ближе к форту Клер, тем все труднее строителям. Пришлось и мосты ставить, и туннели вести.
Но самого главного гедеонцы не учли. Дымящие, гремящие, свистящие паровозы никак не подходили к характеру жителей Черной Розы. Первый же локомотив с медной табличкой «Наш любимец» сыпанул таким роем искр, что спалил две Северных улицы и хлопковый склад впридачу. На него поставили здоровенный кожух, но «Наш любимец» не растерялся и устроил другой сюрприз. В один прекрасный день он взорвался, не вытерпев того, что «печеная голова», а попросту кочегар-негритенок, имел обыкновение садиться на предохранительный клапан.
«Печеная голова» взлетел в воздух метров на пять и, как ни странно, остался жив, а «Наш любимец» снес половину станции и оставил о себе яркую память.
Но делать нечего. Дорогу построили, и плантаторы с ужасом смотрели, как, шипя паром, разбрызгивая масло, грохоча и улюлюкая, железные дьяволы помчались через их поля…
Считалось, что Моррис Аллен тоже влюблен в четырнадцатилетнюю Мари Бланшар. Его бы никто не принял всерьез, но Моррис Аллен имел собственный паровоз.
