— Дело в том, что в этой пьесе я играю главную роль, — скромно потупившись, произнесла примадонна.
«Ни секунды не сомневалась!» — подумала я.
И спросила:
— А о чем пьеса?
— Ну… — Алевтина на миг задумалась. — Как обычно, любовный треугольник. Муж, жена и любовник. И все это на фоне немецкого вторжения тридцать девятого года. К любовной интриге добавлен некоторый элемент политики. А так — самая что ни на есть тривиальная история.
— И чем все кончается? — поинтересовалась я. — Муж становится членом НСДП и сдает любовника в гестапо?
— Вы почти угадали, только все наоборот! — заметила она. — После освобождения Варшавы нашими войсками любовник сдает мужа советским властям, и его расстреливают как нацистского преступника.
— Понятно! — усмехнулась я. — Дань новым политическим отношениям! Бывший старший брат стал оккупантом и агрессором!
— Вы это о чем?
— О новой роли России в современном политическом процессе! — снова усмехнулась я. — Впрочем, рассказывайте лучше, что было дальше.
— А дальше я получила первую записку с угрозами в мой адрес!
— Что за записка? — Обычная, отпечатанная на старой пишущей машинке.
— Она у вас сохранилась?
— Ее забрал следователь. Из милиции.
— Так вы и милицию подключили к этому делу?
— А что оставалось делать! Угрозы не прекращались!
— Милиция, «Рекс» — и все бесполезно? Что было в записке? — повторила я.
— В записке было приблизительно следующее:
«Я вижу тебя во сне каждую ночь, каждую ночь ты со мной. Каждую ночь я тебя имею. И я знаю, что скоро ты будешь моей». — Произнося эти слова, Алевтина Павловна нервно передернула плечами.
— У вас объявился горячий поклонник! И что же в этом плохого? С этим можно только поздравить!
— Да, но такие записки я стала находить у себя в уборной почти каждый вечер! Причем никто в театре так и не смог сказать ничего путного о том, откуда они могли взяться. Никто не видел никого постороннего за кулисами! "
— Это интересно, но думаю, что одними записками дело не обошлось?
— Да, вы правы! Записки стали принимать более угрожающий характер. Так, в одной из последних значилось, что вначале он выпьет мою кровь, а потом надругается над моим уже бесчувственным телом!
— У вашего поклонника болезненная фантазия!
— Но можете представить, каково было мне все это читать! А в один прекрасный день вся одежда в моей уборной оказалась перепачканной кровью.
— Кровью? — переспросила я.
— Да! Кровью! Самой настоящей кровью! Эксперты в милиции потом определили, что кровь принадлежала собаке. Но я тогда долго не могла прийти в себя после увиденного.
