Вообще, наверное, надо будет особо подумать над тем, как бы менять имя каждые восемьдесят-девяносто лет. Даже в замечательном безоблачном будущем люди, скорее всего, с подозрением отнесутся к кому-то, кто не собирается умирать. Долгожительство — это одно, а бессмертие — совсем другое дело. Мне придется каким-то образом переводить на себя свои доходы, выдавать себя за наследника себя самого. Мне придется ложиться на дно и вновь всплывать на поверхность. Перекрашивать волосы, отращивать и сбривать бороду, усы, снимать надевать парики контактные линзы. Постараться не подходить слишком близко к правительственным учреждениям: стоит только заложить отпечатки пальцев в центральный компьютер, и тогда у меня возникнут проблемы. Как быть со свидетельствами о рождении в момент очередного появления на свет? Надо будет что-нибудь придумать. Если у тебя хватит ума на то, чтобы жить вечно, то неуж-то не сообразишь, как обойти бюрократическую машину? А что будет, если я влюблюсь? Женюсь, заведу детей, стану наблюдать за тем, как моя жена увядает и стареет, как стареют и мои дети, в то время как я сам остаюсь молодым и цветущим? Возможно, жениться вообще не стоит или разве что для полноты ощущений лет на десять-пятнадцать, а потом развестись, даже если я буду продолжать любить жену, чтобы избежать дальнейших осложнений. Посмотрим.
На чем мы остановились? Все дальше в двадцать второй век, свободно распределяя десятилетия. Десять лет побыть ламой на Тибете. Десять лет — ирландским рыбаком, если к тому времени еще будет что ловить. Двенадцать лет — почетным членом сената США. Потом я займусь точными науками, которые были большим пробелом в моей жизни. Я смогу с ними справиться, если приложу достаточно терпения и усердия — физика, математика, все, что понадобится изучить. На это я пожертвую сорок лет. Я собираюсь сравняться с Эйнштейном и Ньютоном, сделать полномасштабную карьеру, на протяжении которой я буду действовать на высочайшем интеллектуальном уровне. А потом? Тогда, пожалуй, можно будет вернуться в Дом Черепов посмотреть, как здесь поживают брат Энтони и все остальные. Пять лет в пустыне. И снова уйти отсюда, вернуться в мир. О, что это будет за мир! Появятся новые профессии, будут изобретены такие вещи, о которых никто еще даже не помышляет: лет двадцать я проведу в качестве специалиста по дематериализации, пятнадцать — по поливалентной левитации, лет десять побуду разносчиком симптомов. А потом? Что потом? Все дальше и дальше. Возможности будут безграничными. Но лучше повнимательней присматривать за Тимоти и Оливером, может, даже и за Недом из-за этого растреклятого Девятого Таинства. Если, скажем, парочка моих приятелей пришьет меня в следующий вторник, то это нарушит так здорово продуманные долгосрочные планы.
