Музыка в конце концов вызвала у него такой прилив нежности, что он почувствовал, как по коже пошли мурашки. И все же его не покидало желание поскорее уйти.
Как-то помимо своей воли он произнес:
– Послушаем еще один раз и пойдем.
Он был недоволен тем, что Кэй способна прерывать их стремительное шествие по городу без цели и смысла.
Она спросила:
– Что ты собираешься делать?
Он не знал. Он давно уже утратил чувство времени на повседневной реальности. Да и не хотелось ему снова возвращаться. Хотя какая-то смутная неудовлетворенность мешала ему бездумно наслаждаться моментом.
– Давай пройдемся по Гринич-Виледж, – сказала она.
Не все ли равно? Он был одновременно и очень счастлив, и очень несчастлив. Когда они вышли на улицу, он понял, что она что-то хочет сказать, но не решается.
Просто удивительно, как они оба улавливали малейшие перемены в настроении друг друга.
Она же мысленно задавалась вопросом, смогут ли они взять такси. Ведь у них совсем не было речи о деньгах. Ей же вообще неизвестно, богат он или нет. Потому-то Жанна ужаснулась, услышав сумму, которую пришлось только что заплатить за выпитое виски.
Он поднял руку. Желтая машина остановилась у края тротуара, и они очутились в мягком сумраке автомобиля, как тысячи и тысячи пар в то же самое время. А с двух сторон мелькали разноцветные огни.
Он заметил, что она сняла перчатку. Оказалось, она это сделала только для того, чтобы вложить свою руку в его, и вот так, не двигаясь, они сидели молча до Вашингтон-сквер. Теперь это был уже не тот шумный и безликий Нью-Йорк, который они только что покинули, а квартал города, скорее, похожий на деревню или на небольшой городок, каких можно найти множество в самых разных странах мира.
На тротуарах было безлюдно. Почти не видно магазинов и лавочек. Какая-то пара вышла из-за угла. Мужчина неумело толкал детскую коляску.
– Я очень рада, что ты согласился сюда прийти. Я была здесь так счастлива.
Он испугался, что, наверное, пришло время им рассказывать друг другу о себе. Похоже, она собирается именно этим заняться. Конечно, настанет момент, она заговорит, тогда и ему придется рассказывать.
Но нет. Она замолчала. Была у нее особо нежная манера опираться на его руку, а сейчас она прикоснулась к нему так, как никогда прежде этого не делала. Ничего особенного в этом вроде бы и не произошло: просто, не останавливаясь, на ходу она слегка коснулась его щеки своей щекой, буквально на секунду задержавшись в этом движении.
