«Львиная морда» Волбата вцепилась в Глычем мертвой хваткой. Раз за разом инспектор доказывал нам, что по праву заштампован таким зубастым знаком качества. Нечего было и удивляться мрачному расположению духа нашего капитана — космическая гонка не могла продолжаться до бесконечности. Он должен был принять какое-то решение.
И он его принял.
Крейзел остановил Глычем Эд.
Мы, как всегда, находились в кают-компании — все, кроме Ратргрова: тот отсыпался у себя после дежурства, — когда шум прибоя, ставший для нас уже привычным жизненным фоном, внезапно стих. И вместе с тем сразу же прекратилась качка. Всех нас тут же посетила одна и та же бодрящая мысль — мы наконец оторвались от Волбата.
Но, к сожалению, мы ошибались. И поняли это, когда, разбудив по дороге Ратргрова, ввалились все вместе в широкие двери «капитанской рубки», то бишь — зала управления, где каждый из нас провел долгие часы, гоняя Глычем Эд по мировому пространству в попытке избавиться от самого настырного из слуг закона.
Лорд Крейзел сидел за пультом, голова его была низко опущена. К моему великому разочарованию, картина, раскинувшаяся перед ним на экране, была до боли нам знакомой. Только не дрожащей и не прыгающей поминутно, какой все мы привыкли видеть ее во время наших вахт. Будто дождавшись своего часа, она внушительно и спокойно показывала нам победителя космической регаты. Очень внушительно. И угрожающе спокойно.
Все пять кресел по-прежнему стояли по обе стороны от пульта, и мы, не сговариваясь, молча в них расселись.
Для Крейзела наш приход, судя по всему, не явился неожиданностью. Он нервно побарабанил пальцами по подлокотникам, потом решительно стукнул по ним кулаками и заговорил, причем — как ни в чем не бывало, в обычной для него язвительной манере.
— Ну, ребятки, и как вам эта картинка?.. — Крейзел сделал широкий жест в сторону экрана. — Нравится?.. Не правда ли — так лучше, чем было? И главное — никакой качки! А какая тишина!.. Заслушаешься!
Он замолчал и откинулся на спинку кресла, давая нам возможность послушать и оценить всю прелесть сразу воцарившейся в зале оглушающе мертвой тишины. Которую, впрочем, тут же нарушил внезапно напавший на меня дьявольски надсадный — не иначе как туберкулезный — кашель.
Прокашлявшись, я поудобнее устроился в кресле и воззрился на лорда Нож с видом самого искреннего внимания.
Осчастливив меня злобным взглядом, Крейзел продолжил:
— Я давно изучил все повадки и приемы инспектора Волбата. И, признаться, не ожидал от него подобной прыти. Он оказался намного талантливее, чем я о нем думал. И теперь, конечно, воображает, что загнал меня…
