— Ваш травяной мате, сеньор.
Хозяин поставил на стол небольшую бутылочную тыкву с соломинкой, наполненную настойкой темно-зеленого цвета.
Рикардо затянулся сигаретой, прежде чем поднести соломинку к губам. Ему нравился этот вкус горького чая, смешанного с табачным дымом. Бог знает почему он напоминал ему поцелуи Флоры.
По залу поплыла мелодия флейты. Пронзительная, чарующая, с налетом меланхолии. Мелодия, словно поток чистой воды, омывала тишину. Рикардо поискал глазами музыканта. Это мог быть только старый индеец, виденный минутой раньше. Углубившись в себя, безразличный ко всему, положив локти на стол, играл именно он. К какому раздробленному племени он принадлежал? Чаруа? Гарани? Что он делал здесь, вдали от высокогорных плато?
Он отвернулся, продолжая потягивать свой мате. Было что-то трогательное в этой мелодии, как в рыданиях ребенка. Звуки ее еще некоторое время очищали атмосферу, потом наступила тишина.
— Как тебя зовут, друг? Мое имя — Янпа. Рикардо вздрогнул от неожиданности. Как к нему мог подойти индеец?
— Ты не обязан мне отвечать. Имена преходящи. Мы можем менять их по своему усмотрению. Я же — Янпа. Я из племени техуельчей.
Рикардо немного пришел в себя. Еще один тронутый, один из тех бедняков, который за разговорами выудит из него несколько песо.
— Ты думаешь, что я свихнувшийся старик, не так ли? Ты, может быть, даже принимаешь меня за хейоку? Кто знает? Может, я и такой.
— Я не знаю, что такое хейока, — проворчал Рикардо.
— У моих братьев, которые живут на равнинах, там, далеко на севере, хейока — это человек, делающий все наперекор другим. Он садится на лошадь головой к хвосту, прощается, когда надо здороваться, говорит: «Я сейчас испачкаюсь», — вместо того чтобы сказать: «Я сейчас умоюсь». У него тысячи других причуд. Над ним смеются, он делает все, чтобы над ним смеялись, но, поверь мне, племя тоскует без такого хейоки. Если бы у техуельчей были подобные типы, они легче переносили бы несправедливость.
Рикардо сунул руку в карман и вытащил пригоршню песо.
— Нет! Друг! Не делай этого.
Тон был таким неожиданным, что рука замерла в воздухе. Рикардо раздраженно бросил монеты на стол и собрался встать.
— Погоди!
Бугорчатая рука индейца с удивительной силой схватила его за локоть; рука была шершавая и твердая, как высушенная глина.
— Погоди. Ответь мне. Я должен знать. Это очень важно. Ты уже совершил Великое Путешествие?
— О чем ты говоришь?
— Ну и глупец же я! Ведь ты живешь в городе. А душа давно не говорит с людьми из городов.
