Я смертельно желаю ее, хочу раствориться в ней, сгореть, превратиться в пепел, как в тот, первый раз, как тогда, когда пальцы наши переплелись и, видя глубину ее уст, я узнал, что только она могла бы утолить мою тысячелетнюю жажду.
Как она и просила, я тщательно вплетаю в ее волосы орлиное перо.
Она тихо произносит:
— Так ты не потеряешь мой след. Следуй за мной.
— Куда мы идем?
— К западу.
Идем долго и мучительно. Песок обжигает ноги; он весь перемешан с мелкими камнями. Стволы кактусов отбрасывают пугающие тени, скрывая наши собственные.
Она посоветовала мне взять четыре пары мокасин. Теперь я знаю почему. Подошвы первых уже протерлись. Она же идет будто не касаясь земли, а мои ступни начинают кровоточить. Я стараюсь не терять из виду пушистое орлиное перо на ее голове.
Горизонт белеет, занимается заря. Сумерки не дают прорваться свету. Итак — четыре раза. Мы подошли к краю пропасти.
Она без колебаний скользит в нее. Она будто парит по стене. Я наклоняюсь. Дна не видно.
— Где ты? Я не могу следовать за тобой! Она не слышит меня. Она исчезает во тьме. Я кричу. Рыдания душат меня.
Белочка… Появилась белочка.
— Что ты тут делаешь?
— Я помогу тебе спуститься. Садись на меня.
— Но ведь ты не сможешь!
— Садись.
Я повинуюсь. Она несет меня, не знаю как. Я погружаюсь в пропасть. Нет ни неба, ни звезд, ни луны. К горлу подступают рыдания.
— Перестань плакать, — ворчит белочка. — Я тебе приказываю. Не надо слез. Смотри!
Перед нами показались равнина и озеро. Равнина — шире пампы. На берегу озера лежит статуэтка с необычайно длинным мраморным лицом, без глаз, без рта.
Да вот же она! Я вижу ее. Быстро. Нужно выхватить ее из этой другой стороны мира.
Жестом она останавливает меня. Она встревожена.
— Нет, моя нежная любовь. Не приближайся! Ты не можешь войти в деревню кашина.
— Почему?
— Потому что ты живой. Ты не мертвый. Подожди. Жди меня на берегу.
— Долго ли ждать?
— Четыре дня. Только четыре дня.
Ноги мои подламываются. Я обхватываю голову руками и еще раз даю волю слезам.
Печаль разрывает сердце.
Я приподнимаю голову как раз тогда, когда она входит в озеро. Вода уже достигает талии. Я уверен, что кто-то тянет ее туда против ее воли. Она утонет.
— Нет! Нет! Отдайте ее мне! Сжальтесь!
Рикардо осмотрел побелевшие фаланги пальцев. Он, должно быть, так сжимал кулаки во сне, что кровь отлила от них. Ему удалось приподняться и упереться в спинку кровати. Обе подушки валялись на полу, напоминая молочные лужи на паркете. Воспоминания о кошмаре.
