Художник поднял тонкое льняное полотно.
— Вымочив его и хорошо отжав, ты прикладываешь его к доске и тщательно разглаживаешь ладонью, изгоняя наружу пузырьки воздуха. Прилегание должно быть безукоризненным. Необходимо по меньшей мере два дня, чтобы все это идеально высохло. Тебе понятно?
Ян, буквально впитывавший в себя каждое слово, поспешил спросить:
— А можно ли таким же образом покрыть кромку панно?
— Лучше накладывать полотнище пошире, чтобы потом можно было обрезать края.
— А если панно намного шире и его невозможно накрыть одним куском полотна? Что вы делаете в таком случае?
Лицо Ван Эйка просветлело, в глазах зажглись озорные огоньки.
— Ну вот, ты уже думаешь о грандиозной картине? Будь поскромнее! Так и быть, отвечу на твой вопрос. Нужно соединить куски ткани таким образом, чтобы край одной незаметно налегал на край другой. Затем, пока клей не остыл, ты надрезаешь утолщение по всей длине. Потом надо отделить верхнюю и нижнюю ленточки и очень сильно сдвинуть края так, чтобы шов был незаметен.
Он неожиданно умолк. Его лицо вдруг стало серьезным.
— Ян, мне хотелось бы доверить тебе один секрет. Если однажды со мной что-нибудь случится, например, я исчез ну, вспомни о часослове. Ты меня хорошо понял?
Мальчик подтвердил, взволнованный необыкновенной торжественностью голоса мэтра.
— Повтори, пожалуйста.
— Вспомни о часослове.
— Прекрасно. А теперь…
Его фраза повисла в воздухе. Он весь напрягся, услышав, как зазвонили все колокола Брюгге. Комментарии были излишни: этот настойчиво повторяемый бой, узнаваемый всеми, был набатом. Он возвещал худшую из бед, обрушившихся на город: пожар! Дома, мосты, крыши, большей частью деревянные, были идеальной добычей для огня. И тридцать лет спустя вспоминали о пожаре, случившемся на улице Уиль. Он прошел по переплетениям улочек, сожрав более полутора тысяч жилищ.
— Господи, спаси нас, — пробормотал Ван Эйк. — Быстро за мной!
Им встретились Маргарет и Кателина, ринувшиеся из дома к цистерне; недавно магистратура мудро распорядилась установить их около домов под ответственность хозяина дома. Цистерны всегда были доверху заполнены водой. Сейчас вокруг них суетились люди, наполняя ведра, готовя лестницы.
Художник окликнул пробегавшего мимо него мужчину:
— Минхеер! Где горит?
— На улице Сен-Донатьен. Дом Лоренса Костера.
Ван Эйк расслабился. Улица эта находилась в северной части города. На другом конце.
— Уже лучше, — буркнул он. — Нам ничто не угрожает… пока. Эй! — крикнул он женщинам. — Хватит, идите в дом.
