Такая незатейливая работа по перевариванию экспроприированного знания и есть наше основное занятие. Тысячи абсолютно легальных, сотни полулегальных и десятки явно незаконных сообщений перелицовываются в чреве института до полной неузнаваемости. В основном мы пробиваемся рационализацией, мелкими усовершенствованиями и доработками, но можем и чисто свои разработки гнать — иногда, если уж очень прижмут, это приходится делать. На-гора выдаются конструкции компьютеров все более мощных и совершенных, но еще не могущих приютить человеческий разум.
Компьютеры, к сожалению, еще полбеды. В успешном исходе мероприятия с этой точки зрения ни у кого вопросов нет: мощность исправно повышается, быстродействие постоянно нарастает, надежность неизменно увеличивается. Все прекрасно, перспективы здесь могут быть только самые радужные. На программное обеспечение тоже нельзя пожаловаться — математики не могут собой налюбоваться, каждую минуту создается что-то новое, и посторонние уже сколько лет не могут ничего там понять, а только от удивления рты расстегивают. Тысячи программ готовы описать поведение человека в целом и каждого его нейрона в частности.
Нейробиология и психология — дело другое. Если информацию удается извлечь из мозга, с ее использованием проблем не возникает, но вот само извлечение — проблема из проблем. Вариантов программ и конструкций может быть сколько угодно, но разум, душа у каждого человека уникальны, неудачи при переносе быть не должно.
А мы до сих пор до конца не разобрались с человеческим мышлением. С мартышками уже получается, а вот по шимпанзе дело темное — что-то не выходит. Физическое бессмертие вещь хорошая, но никому не хочется превращаться в сложную компьютерную игрушку. Надо оставаться личностью, а не стать марионеткой.
Совсем хорошо знать, что процесс перенесения не будет уникальным, а еще лучше, если он будет обратимым. Если случится что с машиной — неплохо было бы стать человеком обратно. То есть мозги в процессе сканирования желательно не поджаривать коротковолновым излучением и не разрезать на кусочки. Все это требует тонкой, адовой работы, любая проблема тянет за собой сотни открытий. Одно умение снять эмоциональную картинку с нервной системы и не покалечить ее при этом потянуло на два десятка премий самой разнообразной величины. К полному снятию информации тоже идут, но так медленно, что их хочется подталкивать уколами ножа в спину. Отдел «душеведения» у нас сравнительно маленький, позаимствовать удается не так много, основные работы по внешним данным ведут институты в Москве, хотя у них хватает собственных выдумок, хороших проектов и запатентованных изобретений.
