Штатный райкомовский инструктор — комиссар начал сразу с майора, как им и пообещали при переводе в МВД, теперь работал уже на папаху.
«Хрен ему теперь, а не папаха…»
Тот завтра будет требовать его крови.
С самим Качаном тоже все было ясно:
«Дело подсудное..».
***
Качан прошел в вокзал недалеко от дежурки.
Вестибюль цокольного этажа в этом месте был открытый — с выходом на площадь. Где-то поблизости ощущался сильнейший запах гари…
«Что-то сгорело… Если бы это ружейка!..» — он не додумал до конца.
Телефоны-автоматы тянулись вдоль стены. Даже по виду они выглядели неисправными. Качан снял подряд несколько трубок, послушал.
«Глухо, как в танке…»
Наконец он нашел одну — с сигналом, нашарил в кармане пару жетонов. Набрал номер. Результат был тот же. Первый жетон проскочил, словно его и не было вовсе.
Качан врезал ладонью по ящику. На короткий миг жизнь там, внутри, проснулась.
Он опустил ещё жетон.
— Алло… — У телефона был Игумнов. — Алло!
— Это я…
— Алло! Говорите!
Аппарат тоже оказался с дефектом.
— Желтов?! Перезвони! Не слышу…
***
Телефонный аппарат на столе у Игумнова ещё несколько раз отзывался на чей-то призыв мелкими рассыпчатыми звоночками.
Кто-то упорно порывался до него дозвониться.
«Желтов?..»
Игумнов дважды ещё хватал трубку.
— Алло!..
Звонили, по всей видимости, из телефона-автомата.
Это убедило, что звонит не Желтов.
«Ксения?!»
Наконец, чей-то голос прорвался сквозь помехи и треск. Игумнов в первую секунду его не узнал.
— Качан?! Ты где?
Связь наконец установилась.
— Я здесь, на вокзале. Рядом с настенными автоматами… У меня неприятность…
— Стой там…
***
Игумнов выскочил на перрон без куртки — тяжелый, крепкий, на голову выше всех. Пробежал сквозной вестибюль. Качан все ещё стоял рядом с поломанными автоматами. Одного взгляда на него было достаточно, чтобы понять:
«Беда…»
Несколько лет назад вот так Качан, тогда ещё совсем молодой опер, под конец ночи пришел к нему в кабинет. Долго возился с очками.
В кабинете, как всегда вертелся кто-то из посторонних. Требовались какие-то графики, сведения… Инспектор службы принес очередную липу. Наконец, и он убежал. Они остались вдвоем. Игумнов уже догадывался о чем пойдет речь.
«Жена!»
Жена Качана — смазливая разбитная бабенка — работала на контейнерной площадке. О ней уже ходили разговоры…
— Сейчас позвонили с контейнерной, Игумнов. Там есть молодой мужик, стропольщик… — У него вдруг сломался голос.
Жену Качана вспоминали именно в связи с молодым стропалем…
