Оранжевые всполохи проносились в ночном небе, усеянном звездами. Тяжелые клубы облаков поднимались из гигантских отверстий труб к мрачной луне. Наступила самая глухая часть ночи, когда Земля внимала черным холодным глубинам космоса и трепетала от их прикосновений, томясь в ожидании солнечного дня. В это время Земля вспоминала древние глухие эпохи, когда все живое умело охотилось, добывая себе пищу и пожирая друг друга.
Искусственные облака плыли над заводом, светясь натриевым светом в оранжевом тумане, прорезая темноту и превращая ее в мир разноцветного фейерверка. Они выхватывали из. мглы притихшие стрелы подъемных кранов, все в клубах дыма. Завод выглядел как огромный неуемный корабль, плывущий в неизвестность по черному океану ночи.
Тишину прорезал чей-то рев. Откуда-то возник нарастающий с каждой секундой грохот, пара огромных белых глаз смотрела сквозь тьму, тело покачивалось и извивалось, расшвыривая снег по чернеющей земле. Поезд летел сквозь оранжевый туман и отбивал дробь, как пулеметные очереди. Он пронесся сквозь парк и с торжествующим ревом исчез в темноте. Наступившая после этого тишина уже не казалась такой безмятежной, как раньше.
Прижавшись к влажной земле, зверь тихонько скулил. Он медленно поднял глаза к небу, и ему снова стало страшно.
Он чувствовал сзади себя близкую добычу. Неподалеку горели прожектора и были слышны мужские голоса, отдающие команды. Он знал, что стал теперь хищником. Сын Каина. Отверженный.
Но душу Стива леденил жуткий страх. Оранжевая мгла поднялась ему навстречу, и сердце его опять сжалось в комок. Зверь бросился в туман теперь это был его верный спутник, его сообщник. Человеческая суть исчезла, растворилась в растерзанной плоти и крови убиенных им. Прерывистое рыдание потрясло его, и он пролил горячие слезы по своей утерянной душе, по драгоценной звезде, которая покинула его, оставив ему злобную хищную пыль горячей пустыни.
Зверь поднял культи рук к слепнувшим глазам, и слезы с новой силой хлынули из провалившихся глазниц. Он уже не мог дотронуться до мягких ласковых цветов, ему оставалось лишь смиренно любоваться ими. Но хищницы внутри него не были расположены к таким думам, они скреблись и царапались, зовя его на запах теплой плоти, в жажде совсем других наслаждений. Он заплакал, как Колумб, вдруг увидевший в безбрежном океане миллионы солнц и потерявший ориентиры. Стив был ослеплен жаждой крови и разрушительной силой непрошеных гостей и деградировал со страшной скоростью. Он плакал о любви, которая когда-то жила в его сердце и превратилась в голодную страсть.