— Что это вы себе позволяете, мистер Хартли? — воскликнула она срывающимся от волнения голосом, хотя произнесла это почти шепотом, чтобы не разбудить Дэвида.
— То, ради чего вы меня пригласили. Ведь вы хотели заниматься любовью, не так ли?
Он поцеловал ее в губы, не обращая внимания на попытки высвободиться из его объятий и принимая сопротивления за желание сохранить достоинство.
Мойра почувствовала себя беспомощной, хотя и сознавала, что отчасти виновата сама, так как действительно пригласила Хартли в свою комнату по собственной воле. Она знала, что реальной угрозы в его поцелуях для нее нет — рядом был Джонатон, можно было поднять шум, сбросив на пол лампу. Но ей не хотелось, чтобы Джонатон стал свидетелем этой сцены. Живя в провинции, она не имела случая открыть для себя секреты любви. Естественно этот вопрос немало занимал ее воображение, и вот представлялась возможность узнать, что это такое. Она совсем иначе представляла себе свой первый поцелуй. Фантазия рисовала нежные объятия, возможно, в лунном свете, робкий юноша просит разрешения поцеловать ее.
Объятия Хартли совсем не напоминали ее мечту. Он не просил, он брал, и в конечном итоге Мойра пришла к выводу, что так и должно быть. Это чувство подчинения чужой воле — разве не естественно оно? Она перестала отталкивать его и отдалась новым[ ощущениям. Было странно чувствовать, как его поцелуй разливается горячей волной удовольствия по всему телу. Когда Хартли освободил одну руку, она не поспешила встать, ей было любопытно, что он будет делать дальше. Его пальцы нежно скользнули по ее щеке, ей это понравилось; но когда они таким же легким ласкающим движением устремились к шее, затем ниже, она отстранила их.
Он продолжал целовать ее, нашептывая нежные слова, она чувствовала его дыхание на своем разгоряченном лице.
— О, миледи, вы искусительница, — хрипло шептал он. Пальцы легли на вырез корсажа, но дальше не двинулись. — У вас кожа, как бархат, такая же мягкая и нежная.
Мойра почувствовала, что слабеет. Она позволяла мистеру Хартли несказанные вольности. Что скажет леди Марчбэнк, если узнает?
— Не надо говорить такие вещи, мистер Хартли, — промолвила она.
Он приподнял голову и смотрел на нее расширенными зрачками своих напоминавших теперь темные сапфиры глаз. Его поцелуи становились все настойчивее и настойчивее. Что он делает? Мойра резко отпрянула. Он страстно заключил ее в объятия и крепко прижал к себе.
Раздался приглушенный возглас, похожий на рвущийся из груди стон. Мойра даже не поняла, кто его издал — она или мистер Хартли. Руками она обхватила его голову, ощущая пальцами приятный шелк его волос. Затем почувствовала его сильные руки на своем теле — на талии, затем они скользнули ниже к бедрам.
