— Иди сюда, раб! — приказала моя новая госпожа — Займи место позади меня.
Когда я взобрался на помост, мне пришлось пройти рядом с вельможей Интефом. Его белые поджатые губы едва шевельнулись, и он произнес так, что я один услышал:
— Прощай, мой милый, ты уже мертвец.
Я содрогнулся, словно ядовитая кобра пересекла мою тропу, и поспешил занять место в свите своей госпожи, как будто и в самом деле верил, что под ее защитой я буду в безопасности.
Я ОСТАВАЛСЯ рядом с Лострой в течение всей свадебной церемонии и прислуживал ей на пиру, постоянно витая у ее плеча и стараясь заставить съесть хоть немного мяса или лакомств, разложенных перед ней. Она была так худа и бледна, что я понял: ничего не ела за последние два дня — с самой помолвки и осуждения Тана. В конце концов я уговорил ее выпить немного разбавленного вина, но это было все, что она согласилась принять. Фараон увидел, как она пьет, и решил, что за его здоровье. Он поднял свою золотую чашу и улыбнулся ей, возвращая здравицу. Гости свадьбы приветствовали новобрачных веселыми криками.
— Таита, — прошептала она, как только великий визирь отвлек на мгновение внимание царя, — боюсь, меня сейчас вырвет. Я больше не могу здесь оставаться. Пожалуйста, отведи меня в мои покои.
Это было дерзостью и пахло скандалом, и если бы мне не пришло в голову взять на себя роль врача, я бы не смог сделать этого. Однако мне удалось проползти на коленях к царю и шепнуть ему о просьбе госпожи, не привлекая излишнего внимания гостей, большая часть которых уже успела изрядно хлебнуть вина.
Когда я узнал фараона получше, то понял, что он человек добрый и тогда в первый раз доказал это. Выслушал мои объяснения, хлопнул в ладоши и обратился к гостям:
— А теперь моя невеста отправится к себе, чтобы приготовиться к предстоящей ночи, — сказал он, и гости, осклабясь, приветствовали это объявление веселыми замечаниями и криками.
Я помог госпоже подняться, но она сама поклонилась царю и покинула трапезную. В своей спальне вытошнила вино в чашу, которую я подержал для нее, и упала на кровать. Кроме вина, в желудке у нее ничего не было, и это подтвердило мои подозрения. Она действительно голодала последние два дня.
— Я не хочу жить без Тана. — Голос был слаб, но я хорошо знал ее и понял, что воля, как обычно, сильна.
— Тан жив, — я попытался утешить. — Он силен и молод и проживет еще лет пятьдесят. Он любит тебя и обещает ждать тебя до окончания века. Царь — человек немолодой. Не будет жить вечно.
