Когда все запасы бодрящей жидкости в Немее были исчерпаны, Геракл не без сожаления, но все же простился со своими новыми знакомыми. Возможно, Эврисфей и держал в уме вариант, при котором усланный им на погибель герой вернется, но известие о приближении подчиненного с надетой на плечи шкурой чудовища повергло правителя Микен в шок.
Эврисфей боялся Геракла примерно так же, как американцы совсем недавно боялись советских ядерных ракет. Возможно, поэтому и способы самозащиты в обоих случаях оказались схожи. Придворные инженеры по распоряжению руководства соорудили в подвале дворца ни много, ни мало, а небольшое бомбоубежище. Принцип постройки был прост: большой бронзовый пифос — кувшин, в котором обычно хранили зерно или вино, — спустили в вырытую в подвале под спальней императора яму и, соединив с поверхностью лишь трубой с лестницей внутри, закопали. Эксперты, работавшие над созданием этого первого в мировой истории убежища, весьма высоко оценивали его защитные свойства. По их мнению, оно способно было выдержать прямое попадание авиабомбы весом до пяти тонн. Но, поскольку в те времена производство авиабомб еще не было налажено, выкладки строителей так и остались чисто теоретическими.
Зато Эврисфей чувствовал себя в своем кувшине в сравнительной безопасности. И при каждом приближении к городу Геракла, чью разрушительную мощь он оценивал гораздо выше, чем мощность каких-то никем еще не виданных бомб, он вприпрыжку мчался в подвал, напевая себе под нос что-нибудь из песен протеста, вроде: «Всего лишь восемь минут летит ракета в ночи».
Как человек, по-настоящему педантичный в своей трусости, он окончательно запретил Гераклу приближаться к Микенам ближе, чем на версту, рассчитывая тем свести к минимуму риск общения с опасным слугой. Все указания начальства герою передавал глашатай, он же забирал и рапорты о проделанной работе. Добытые при совершении великих подвигов трофеи Эврисфей рассматривал с городской стены в специально выписанный из-за границы цейсовский бинокль.
Геракл, демонстрирующий стоящему на стене Эврисфею львиную шкуру, напоминал скорее домохозяйку, вытряхивающую пыль из половика, чем охотника с дорогим трофеем в руках. Но все равно произвел на заказчика сильное впечатление. Тот в должной мере проникся величием добытого зверя и велел шкуру деть куда угодно, лишь бы долой с глаз.
Зато верховного правителя это зрелище просто счастливило. В память о первом подвиге своего сына Зевс даже распорядился изъять льва из царства Аида и доставить на небо, где тот бегает по кругу и по сей день. Обычно безопасный, он по-настоящему входит в силу лишь с 23 июля по 22 августа, в тот самый месяц, в течение которого с ним произошла эта ужасная неприятность в Немейских горах.
