Зона поражения | страница 3



Обогнать джунгли Платон не мог при всем желании. Надо было идти на прорыв, пока к авангарду не присоединились основные силы противника. И с хриплым криком «ура» он бросился на врага.

Это был не легкий бой, а тяжелая битва. Археолог старался экономить заряды — стрелял наверняка. А потому и сам получал рану за раной: то кровавые следы от когтей прочертят бок, то выскочит на макушке здоровенная шишка после удара суком, то на коже вздуются и лопнут пузыри от «поцелуя» жгучей лианы.

Платону приходилось пробивать себе путь, лупя направо и налево сначала чей-то оторванной когтистой лапой, потом в ход пошел крепкий ствол прыгуна. Матерясь и охая для большего размаха, он изо всех сил гвоздил зеленых чудищ по головам, лапам, хребтинам, ветвям. И, не выдержав бешеного напора, они отступали. Легкой добычи тут не сыщешь. Но на их место тут же приходили другие твари.

Когда голову Платона облепила пленка летучего мха, он ослеп на один глаз. Мох пытался внедриться под кожу, подключиться к сосудам мозга, приобретя разом носильщика и кормильца, а затем перейти к стадии размножения.

Теперь археолог уже не продвигался вперед, а только отбивал атаки. По мере того, как на поле боя подтягивались более медлительные организмы, бродячие джунгли обрушивали на него все новые свои отряды. Там была и «тяжелая артиллерия», поразить которую можно лишь из дезинтегратора.

Огромные деревья, переваливаясь с боку на бок, шли на гибких корнях. Толстенные стволы, покрытые броней коры. Могучие ветви, одним ударом переламывающие хребет верблюду. Справиться с ним Рассольников не мог.

Использовав последний заряд «магнума», Платон пробил гигантский желудок псевдоэвкалипта. На землю хлынул поток дымящейся зеленой жидкости. А потом еще одно хищное дерево набросилось на археолога и, вывернув свой желудок, накрыло его с головой…

Проклятые хищники орали над ухом, ревели, как аварийные сирены, трясли за плечи, кусали за ухо. Не-на-ви-жу!

* * *

— Тоша! Проснись! Тоша! Проснись сейчас же! — повторяли они снова и снова.

Кошмар оборвался на самом страшном месте, но Платон еще не осознал этого. По-прежнему не открывая глаз, он из последних сил боролся с опутавшим его одеялом, стонал, кряхтел, сипел.

Его спасительница третий раз подряд получила локтем в бок, рассвирепела, залезла на Платона и стала не разбирая дубасить его маленькими твердыми кулачками. Тщетно. Археолог ушел в глухую защиту и отвечал редкими, но весьма болезненными ударами по корпусу.