— Поль, ты чего замолкла?
— Словами тебе не поможешь.
— Все равно варианта «где уж нам уж выйти замуж, я и так уж лучше дам уж» не будет, — сказала Варвара.
— Правильно. Крупную купюру разменивают, чтобы подать мелочь как можно большему числу нищих.
Прием я применила отработанный.
Когда отвлекаешься в разговоре от повседневных нужд собеседника и начинаешь обобщать, он норовит переключиться на полезную деятельность. Вот и Варвара сразу вспомнила о благотворном влиянии на организм водных процедур, разобрала постель и скрылась в ванной.
«Еще один бестолковый день миновал, — подумала я. — Елки, кто же убил лже-Загорского и Славу?»
* * *
Утром я была не прочь взять кабинет Измайлова штурмом. Видимо, полковник об этом догадывался, поэтому, изображая радушие, немедленно поднялся из-за стола. Вездесущие и неразлучные Юрьев с Балковым уже курили в открытую форточку. Временами Вик увлекается оздоровительными мероприятиями и вводит ограничения на табачный дым.
Но потом забывается и дымит чаще всех.
Только я, страдалица, подвергаюсь дискриминации по половому признаку без выходных.
— За третью сигарету берешься, детка.
А ведь ты женщина, ты нас должна призывать к благоразумию и умеренности.
Не знай я о вреде никотина, конфликтовала бы с ним нещадно. Однако приходится закладывать сигарету за ухо и говорить:
— Спасибо за заботу, милый. Мужчины, Сергей, Борис, будьте благоразумны.
Пассивное курение, на которое вы меня обрекаете, дымя, гораздо опаснее активного.
Как правило, во избежание опасности кто-нибудь немедленно подносит мне зажигалку.
Менты не были настроены на подковырки, что означало — пора пахать, восполняя дефицит юмора сообразительностью. Разумеется, Виктор Николаевич Измайлов возлагал на несравненного Бориса Юрьева самые радужные надежды. Неперекрашенный безусый Сергей Балков привлекался в качестве разнорабочего, но не роптал, привык. Рутина была его стихией, он никогда не проклинал ее и иногда покровительственно взирал на требующих бытовых деталей аналитиков от сыска. Он один умел систематизировать громадное количество ерунды. И когда для интеллектуального прорыва некий мыслитель нуждался в графике стрижки ногтей подозреваемого или жертвы, Балков с лету набрасывал этот график на бумаге. Я скоро смекнула, что мое участие в их операции не предусмотрено, и заявила протест.
— Поленька, ты продвинула нас на двести шагов вперед, — заюлил Измайлов. — Без тебя мы бы шли наугад и заблудились. И тебе еще предстоит до воскресенья добиваться откровенности от Линевой — клюет она на Юрьева или не клюет. А после он сам справится.
