Сын прибежал однажды с прогулки во дворе возбужденный:
— Мамочка, мамуля, к нам приставала тетя из детской передачи, говорила, что по телевизору покажет.
— Какая еще тетя, Севушка?
— Такая… Старая девушка лет тридцати.
Возможно, я в свои двадцать пять чего-то не домысливаю? И зрелая, ухоженная Лиза привлекала гораздо сильнее, чем не стосковавшаяся по физической близости девчонка? В любом случае, думаю, сконцентрировавшаяся на желаемом женщина способна своего добиться. Но любовница — почти должность. Да и ее любовник — почти должность. Коли он стремился контролировать газету, лучшего совмещения приятного с полезным, чем Лиза, вообразить нельзя. Кто же стоял за газетой? Кто?
Таких сведений среди коллег не соберешь. А мой бывший муж не был треплив и с целой черепной коробкой, хотя и богат на информацию. Даже с Измайловым, изведшимся по поводу моих негритянских замашек, не посоветуешься. Скажет, зациклилась на сексе. Но трое мужчин не доводят женщину до добра. Тем более заместителя главного редактора по рекламе.
Я оставила мысли о Лизе. Было уже за полночь, а Вик не шел, не звонил. Выскажешь свое мнение, всего лишь, и потеряешь любимого человека. Теперь никто не убедит меня в том, что Лиза на работе только работала. Она тасовала своих бывших и настоящих мужчин, чтобы удержаться на плаву в том самом потоке событий.
Утро меня разбудило и сразу дало понять, что не для счастья. Из разбухших туч моросил дождь и сбивал ослабевшие в черенках листья. Упадок, упадок во всем. Все валилось вниз, окуналось в грязь, гибло. И мысли о воскресении могли посетить только того, кто не от сего мира. Вик не удосужился подать признаков жизни. Какие полковники нынче пошли обидчивые. Однако у меня было дело. Настолько волнующее, что одной гимнастикой стимулировать деловитость не удалось. Я впервые со дня похищения предприняла пробежку.
Крайнев вытаращился на меня из машины, как на мелкие детали галлюцинации. Будто к приструнению тела располагает погода, а не душа. Он дал понять, что не прочь пообщаться. Я кивнула, но с отмашкой, дескать, после. Я где-то читала, что неудовлетворенных жизнью женщин заставляли по три часа заниматься физическими упражнениями и активно гулять на воздухе. Результаты, уверяли, потрясающие. Еще бы. Если не халтурить, то вытянуть ноги после такого самоистязания — уже неземное блаженство. А уверенность в том, что до контрольной побудки тебя оставят в покое, тем более.
Дома мне приспичило было лечь, но я себе не позволила. Я вообще привыкла не позволять себе лишнюю сигарету, рюмку, слово. С мыслями бы так справляться. Я уже давно услышала от случайного старика в поезде определение безумца: «Самосшедший». Это великое определение. Сошел сам, по своей воле, не требуй от других милосердия, когда в тебе задергаются обрывки инстинкта самосохранения. Только инстинкт на то и инстинкт, чтобы теребить окружающих мольбами о спасении.
