— Севу кормлю. Вик, я разуверилась в том, что людей надо информировать. Тысячелетиями обходились сплетнями и слухами, а не вымерли. Или поэтому не вымерли. Легенды доходили до человека, легенды! Вот мне хорошо с тобой, я должна благодарить судьбу и быть довольной и спокойной. Кому ведомо, что впереди. Так хоть день, хоть час, минута удовольствия, почему нет. И тут мне про голод, несправедливость, войны, смерти… Но передо мной маячит собственная смерть, неизбежная и непредсказуемая. Это жестоко. А, может, я не преуспела в журналистке, вот и защищаюсь.
— Ты просто не как все. Люди смотрят репортажи о боях за едой и не давятся.
— Так не бывает. Все откладывается, все копится, перерабатывается, ищет и находит выход.
— Тогда надо показывать и печатать.
— Загнал в угол и балдеешь?
— Ты еще молода. Вода кипит за счет кислорода, да? В тебе его много. А кипяченую водичку доводить до кипения гораздо дольше, чем сырую.
— Вик, те, кто убивает, ничем не отличаются от тех, кто показывает, рассказывает и смотрит. Ты про еду на экранном фоне… Но кабы не пряталась способность убить в репортерах, зрителях и читателях, они бы не вынесли.
— Поля, о своем праве не читать газет и не смотреть телевизор ты никогда не задумывалась?
— Нет.
— Дитятко. Иди сюда, я тебя пожалею.
— Не надо меня жалеть, — загордилась я.
— А кого надо?
— Лизу.
— Я не некрофил, — отпрянул Измайлов. — Двинем-ка мы в теории. Что-то у нас с практикой вторые сутки нелады. Лизу задушили веревкой, по прочности не уступающей телефонному проводу.
Я вспомнила свои ассоциации в кабинете Валентина Петровича, вздрогнула и прильнула к Измайлову.
— Запоздалая реакция лучше, чем никакой, — сообщил он и… вернул меня на мой стул. — Беда в том, Поленька, что гости прибывали друг за другом, словно приглашенные. Но не одновременно. Смерть наступила между десятью и одиннадцатью. Так они все в этот промежуток и отметились.
— Вик, мне двое парней не нравятся.
— Мне тоже. Поэтому взгляни.
Измайлов вытащил фотороботы. Я завизжала:
— Это они, они! Ну и глаз у вахтерши, алмаз. Этот гад чуть не убил Бориса, а этот лягнул меня. И за волосы дернул.
— В прострацию не впадешь?
— Постараюсь.
— Тогда имей в виду, они не убивали Лизу. Заглянули в кабинет минуты на три, вышли и доложили вахтерше, что не туда попали.
— Да эти могут угробить за секунду!
— Застрелить, детка. Но не задушить.
— Могут, — не принимала его доводов я. — Тут только рыла, ты бы их ручищи видел.
