— Нравится или нет, все равно мне придется с ним жить, пока смерть не разлучит нас, — рассудительно заметила дочь.
Горауин снова рассмеялась.
— Он красив и достаточно молод, чтобы доставить тебе Удовольствие в постели. Надеюсь, он будет неутомим в любовных забавах. Ты права, дочь моя, когда пытаешься найти в нем хорошее.
Они добрались до верха башни. Горауин открыла дверь и проводила дочь в комнату.
— Я помогу тебе раздеться, — объявила она и, когда на Аверил осталась одна камиза, показала на тазик теплой душистой воды, стоявший на углях крохотного очага.
— Облегчись, а потом вымоешься, — велела она.
Аверил сделала, как было сказано, вылила в окно содержимое горшка и поставила горшок под кровать. Потом почистила зубы тряпочкой и вымыла интимные места.
Горауин довольно кивнула.
— А теперь снимай камизу.
— Мама, а он тоже будет голым? — нервно пробормотала Аверил.
— Вот увидишь, он придет в чем мать родила, — усмехнулась Горауин. — Я всегда считала, что любовники должны быть равны, хотя столь нечестивая мысль немногим придется по вкусу.
Аверил послушно сбросила камизу и легла на большую постель, занимавшую почти всю комнату.
— Я готова, — прошептала она.
— Расплети волосы, — велела мать и, дождавшись, пока Аверил исполнит приказ, снова кивнула:
— Вот теперь ты готова.
Она наскоро взбила светлые пряди, так чтобы они обрамляли лицо дочери и волнами лежали по плечам, и, нагнувшись, поцеловала Аверил в лоб.
— Слушай его во всем и ничего не бойся. Завтра мы поговорим о сегодняшней ночи, и я научу тебя всему, что необходимо знать. Сейчас, однако, твоя невинность все за тебя скажет.
С этими словами она ушла.
Несмотря на утешения матери, Аверил дрожала от страха и возбуждения, ожидая, когда Рис Фицхью придет к ней. Может, стоит еще раз помочиться? Нет, не хочется.
Она имела самое смутное представление о том, что ждет впереди. Он уложит ее на спину и оседлает. Ее любовный грот находится между бедрами. Его мужское копье пронзит ее. Говорят, что в первый раз будет больно.
Сердце Аверил отчаянно колотилось. Она еще никогда не была близка с мужчиной. Как это будет?
Она подтянула одеяло, внезапно застыдившись собственной наготы.
И тут она услышала доносившийся с лестницы смех, становившийся громче с каждой секундой. Протестующий голос Риса. Снова смех. Оглушительный топот.
Аверил напряженно прислушивалась, но не смогла разобрать слов.
Дверь распахнулась, и в комнату грубо втолкнули Риса, на котором не было ни единой нитки.
