В то время как мы навещали в Клеркенуэллской тюрьме честного Хамфри, дядюшка принимал у себя удивительнейшего посетителя.
Мистер Мартин, о котором я упоминал с таким почтением, просил разрешения засвидетельствовать ему свое уважение и был к нему допущен. Он сказал, что видел дядюшку у судьи Баззарда и, приметив, как встревожен он был происшествием со своим слугой, пришел его уверить, что ему нечего опасаться за жизнь Клинкера, ибо если и найдутся присяжные, которые на основании таких улик сочли бы его виновным, то он, Мартин, представит суду человека, чье показание обелит Клинкера, и невинность его засияет, как солнце в полдень. Впрочем, я сомневаюсь, чтобы нашелся такой чудак, который взял бы вину на себя!
Он говорил, что форейтор, бесчестный парень, занимался тем же промыслом и однажды уже спас себе жизнь в Олд Бейли, донеся на своих товарищей. Теперь он дошел до крайней нищеты и решился на отчаянный поступок, дав ложное показание, чтобы лишить жизни невинного человека, в надежде после осуждения его получить награду. Однако он жестоко обманется в этой награде, ибо судья со своими приспешниками решил воспрепятствовать всякому вмешательству в такие дела; и он, Мартин, нимало не сомневается в том, что найдется достаточно улик, чтобы посадить самого доносчика. Он утверждал, что все эти обстоятельства хорошо известны судье, а суровость его к Клинкеру должна только надоумить мистера Брамбла вручить ему мзду в благодарность за его справедливость и человеколюбие.
Однако этот намек пришелся не по вкусу мистеру Брамблу, который с горячностью объявил, что охотнее останется до конца жизни в ненавистном ему Лондоне, чем согласится поощрять взяточничество судей и получить тем самым возможность уехать отсюда завтра. Но, услыхав потом, сколь благоприятно для заключенного Клинкера свидетельство мистера Мида, он решил посоветоваться с законоведом, какие меры надлежит принять для скорейшего его освобождения.
Я не сомневаюсь, что дня через два с этим хлопотливым делом будет покончено, и, пребывая в этой надежде, мы собираемся в дорогу. Если усилия наши не окажутся бесплодными, мы тронемся в путь прежде, чем вы снова услышите о вашем Дж. Мелфорде.
Лондон, 11 июня.
Доктору Льюису
Слава богу, любезный Льюис, тучи разошлись, горизонт очистился, и я предвкушаю мое летнее путешествие, которое надеюсь начать завтра. Я посовещался с неким законником о деле Клинкера, по каковому делу открылось благоприятное для него обстоятельство. Парень, который обвинял его, сам попался. Два дня назад его схватили по обвинению в разбое на большой дороге и посадили в тюрьму по доносу его сообщника.
