— Сам? — очарованная, воскликнула она.
— Да. И они растут большие, как дерево. — Он высоко поднял руку, лицо оживилось от волнения.
— Стоп, Том! — остановил его дядя. — Помнишь, что мы говорили о преувеличениях? Пожалуйста, ближе к фактам.
Проглотив возражения, которые так и вертелись на языке, Николь успокаивающе сжала руку Тома. Но это не утешило его.
— Я только поддразнивал, — пробормотал он. Оживление будто смыло, губы опасно дрожали. — Мама любит, когда я дразню ее. Я хочу к маме. Можно мне сейчас поехать домой?
— Он постоянно задает этот вопрос, — пробормотал командор. В голубых глазах вспыхнула паника. — Я не знаю, что отвечать.
— Поскольку вы так озабочены близостью к фактам, вероятно, вам лучше сказать правду, — предложила она и повернулась к племяннику. — Пока поживи здесь, солнышко. А потом, если захочешь, мы можем как-нибудь поехать и навестить твой дом.
— И там будет мама?
У Николь ком встал в горле.
— Нет, Томми. Но, наверно, мы найдем ее фотографию.
— Ох! — Он снова вцепился в плед. — И папину тоже?
— Да, дорогой.
Малыш наклонил набок голову и улыбнулся ей.
— Цветы красные, — сообщил он.
Николь была неописуемо рада, что мальчик переменил тему раньше, чем она разразилась очередным потоком слез.
— И желтые, и пурпурные. — Он потянул ее за руку. — И розовые, и черные, и малиновые.
— Черные? — переспросила она. Том вел ее к французским дверям и дальше в патио на солнце. — По-моему, я прежде не видела черных цветов. Покажи мне.
— Черных цветов нет, Том, — вмешался командор. — Нельзя говорить не правду.
Ох, ради Бога! Интересно, этот мужчина помнит детство, удивление перед миром, магия которого ограничивалась только воображением?
— Пурпурные, — послушно поправился Том. — Очень пурпурные. Я предпочитаю пурпурные цветы.
Ї Ты ПРЕДПОЧИТАЕШЬ? — засмеялась Николь.
— Он иногда употребляет взрослые слова, — объяснил командор. — Ему не имеет смысла возвращаться к детской болтовне, которую, должен признаться, нахожу раздражающей.
Конечно, подумала она. Вы бы предпочли, чтобы он сделал гигантский скачок из детства во взрослую жизнь, ничего не имея для такого перелета, кроме подушки.
— В его возрасте, командор, все дети так говорят. Его речь скорее изменится, если мы не будем делать из этого драму.
— Вероятно, вы правы.
— Я права, — заверила его Николь. — Поверьте мне. Я много занималась с четырехлетними детьми.
Он наклонил голову. Николь решила, что это жест согласия. Командор достал из кармана ключи и снял с кольца один из них.
